Она была не одинока в своём ужасе — даже дюжие солдаты вскочили и призывали Бога, не забыв, впрочем, примкнуть к ружьям багинеты.
Рядом с Питером, бледный как лунная тень, оказался Рибби.
— Это чёрт кричит! — заявил негр. — У нас так даже слон не кричит, гиена не вопит... Говорят, даже самый храбрый муж пугается, когда рычит симба[12]. А такого бы даже симба испугался!
— Я знаю! — взвизгнул вдруг какой-то мужичонка в камзоле на голое тело. — Это чунакабра! Я слышал что её зри дня назад опять видели на окраине Порт-Ройяля! Она сожрала кота и трёх кроликов в усадьбе леди Ровены. Теперь и до нас добралась!
Минут пять спустя после того, как шум и гам успокоился, Питер узнал, что чунакабра, или «козий вампир», странная тварь, будто бы убивающая скот и даже людей. От неё остаются трупы, кровь которых высосана через одну или две маленьких дырочки, как от укола толстой иглой.
— Я помню, — распинался мужичонка в камзоле, оказавшийся местным сапожником, — свояк мне рассказывал. А тому — староста деревни, куца он возит товар. Тот видел однажды — ну и тварь! Вся как крокодил на двух ногах, красные глаза размером с куриные яйца, длинные клыки и с головы на спину шипы спускаются. Передние-то ланки у неё маленькие, а сзади навроде бы крылья нетопыря. Туловище то ли ящерицы, то ли собаки, перепонки между пальцами, и шерсть чёрная на пузе! Прости господи! И воняет страшно...
Постепенно, однако, разговоры о чудовищах и нечисти утихли, и Питер, расположившись на деревянной скамейке, уснул моментально, устав после этого бурного, шумного и беспокойного дня. Последней мыслью перед тем как погрузиться в омут предутренних сновидений, было желание поменьше думать о всякой потусторонней чуши.
* * *
...Как тихо и прекрасно Карибское море в это время года. Особенно красива морская гладь перед рассветом и закатом. Глянешь на уже нежно-фиолетовое небо, там угасают бриллиантовые искры звёзд, догорая, поблескивая прощальным отсветом. В этот ранний час дует свежий бриз, оставляя незабываемое чувство покоя и безмятежности. Вот-вот первый лучик солнца прорежет предрассветное небо, коснётся изумрудной воды, отражаясь в ней, приветливо улыбнётся парусам, пробежится по палубе. Вскоре к нему присоединится второй, затем третий... День начинает разгораться. К полудню жар и зной становятся такими, что дышать практически невозможно. Ищешь прохлады... Поднимаешься на мостик, берёшь в руки штурвал. Нет нужды сейчас бороться с ним, как во время бури, он сам направляет тебя, подсказывает, когда надо сменить курс, а когда бросить якорь. Едва-едва играет свежий ветерок, лениво наполняются паруса, он треплет волосы, забирается под рубашку и в сапоги. В такие минуты понимаешь, зачем ты вышел в море, ведь стоять просто так, не думая ни о чём, можно хоть целый день, пока солнце не начнёт тускнеть и окрашивать небо в самые невообразимые краски.