— Смотрела, — безнадежно ответила я.
— А какой он из себя? — деловито уточнил Валя.
Мы шли по длинному коридору, и отцы русской медицины с профессиональным состраданием смотрели на меня с огромных портретов.
— Коричневый, — сказала я, торопясь за Валей.
— Но у меня два черных, — Валя резко остановился. — Честное слово, — подтвердил он, глядя на меня прямо голубыми глазами.
— Правда? — спросила я растерянно. Рушилась надежда.
— Правда, — сочувственно подтвердил Валя, — можете удостовериться, — он снова двинулся вперед.
— Да нет, — сказала я ему в спину. — Я верю. Но что же делать?
Валя подошел ко мне.
— Может, он в Тушине, только вас туда не пустят. — И, увидев мое лицо, посоветовал: — Вы вот что, вы Сергея Дмитриевича попросите, пускай он позвонит туда. Только не говорите, что я сказал. Вы и так мне обсуждение диссертации сорвали, — он засмеялся, и я поняла, что Валя не очень огорчен этим обстоятельством; появление мое, видно, разрядило чересчур серьезную атмосферу обсуждения его диссертации.
Он открыл передо мной дверь знакомой комнаты, пропустил вперед.
— А где собака еще может быть? — спросила я старика прямо с порога.
Здесь уже курили, разговаривали, разбившись на группы, а старик все так же, одиноко сидя во главе стола, задумчиво смотрел в окно на заросли цветущей бузины.
Услыхав мой вопрос, он повернулся и вопросительно посмотрел на Валю.
— Не он, не он, — ответил Валя и сделал непроницаемое лицо.
— Ну, тогда… — старик развел руками, из-под рукавов ослепительно белого халата блеснули еще более ослепительные манжеты.
— А вы позвоните в Тушино, — из-за отсутствия времени с нахальным прямодушием предложила я.
Сергей Дмитриевич фыркнул, недовольно покосился на Валю, — я старалась не встретиться глазами с преданным мною доброжелателем, — но все же придвинул к себе телефон.
Все в комнате замолкли.
— Иван Егорыч, — сказал Сергей Дмитриевич в трубку и зло сощурил на меня глаза, — здесь собакевич потерялся, может, к вам попал. Да, да, я понимаю. Но только в виварий. Я тебя очень прошу, дружочек. Здесь дамочка одна, — он уже, видно, тоже разглядел меня, — ну просто вне себя. Любит очень свою собаченцию. А! Правильно! — оживился он. — Посмотри, посмотри и позвони мне. Какая она? — строго спросил он меня.
— С ушками, с ушками, — заторопилась я, — такие…
— С ушками, — сказал Сергей Дмитриевич в телефон и нахмурился, услышав ответ. — Да вот, заморочила голову! Что значит — с ушками?! — крикнул он мне. — Они все с ушками! Нате трубку и сами объясняйте. «С ушками», — пробормотал он, сердясь.