– Так, значит, вот как оно все заканчивается, – говорит Кью.
Я отрываюсь от своего обезьяньего зеркала:
– Что заканчивается?
Кью с грустью показывает на мой экран:
– Наша дружба.
– Заткнись! – говорю я, смеясь, и Кью тоже начинает хохотать.
И чтобы показать серьезность своих слов, я выключаю телефон и демонстративно засовываю его глубоко в рюкзак.
* * *
– Налево, – говорит Кью, передавая мисочку с оливковым маслом.
– Направо, – говорю я, передавая корзинку с хлебом.
– А теперь макаем! – произносим мы хором.
Мама Кью прищелкивает пальцами в такт музыке. Играет облегченный, «детский» вариант композиции в стиле гетто-хаус. Это, можно сказать, классика. По легенде, ее в свое время запретили на радио. Мама Кью всегда выглядит так, будто она чем‐то приятно удивлена, даже когда ее лицо расслаблено. Папа Кью встает, чтобы принести воды, и по пути на кухню и обратно пританцовывает. В доме моего друга всегда играет музыка, и папа часто танцует. И его мама с папой даже иногда целуются. В сравнении с этим обычный ужин у меня дома больше похож на чертовы поминки.
В комнату входит изящная, как лесная лань, сестра Кью, Эвон. На ее голове розово-золотые наушники. Она оглядывается в некоторой растерянности: «Ужин? Ну ничего себе». В семье Ли перед ужином принято молиться. Но они произносят молитву быстро и не закрывают при этом глаза. Они даже музыку тише не делают. По воскресеньям они ходят в церковь, но только в те дни, когда по телику нет интересного футбольного матча. Кью говорит, что они фанаты Христовы, но только не во время футбольного сезона.
– Господь милостивый на небесах, благослови эту еду, и благослови эту семью, и благослови Фрэнка за то, что он благословил этот дом и этот стол своим благословенным присутствием, – скороговоркой бормочет папа Кью, будто ругается у раковины, полной грязной посуды.
– Аминь, – говорит Кью.
– Аминь, – повторяют его родители.
Эвон слишком крута для того, чтобы сказать «аминь», поэтому она молчит.
– Аминь, – говорю я.
Я американец корейского происхождения, следовательно, чисто технически являюсь пресвитерианцем. Правда, что это значит и кто такие пресвитерианцы, я понятия не имею.
Начинается следующая песня, это тоже детский вариант, без мата. Мило, что родители моего друга все еще ставят нам такую музыку, даже несмотря на то, что мы уже фактически взрослые.
– Кью сказал, у тебя появилась девушка, – говорит мне мама Кью.
– Боже святый, всемогущий, воспаривший на небесах!.. – говорю я Кью.
– Ты разве будешь это отрицать? – спрашивает он.
– Нет, не буду, – вздыхаю я.