— Опасность в ином. Ты совсем недавно видела ее воочию, когда погибало войско твоего супруга.
— О боги, выходит, страна моя повержена?!
— Конечно, — спокойно сказала Мари-Луйс, — ты же знаешь это…
Вошел Таги-Усак. Он явно хотел что-то сказать, но присутствие пленницы и смутило, и удивило его. Зачем она здесь? Похоже, мирно беседуют… Странно, что может связывать этих двух женщин?
Таги-Усак подчеркнуто поклонился только своей царице. Она сурово посмотрела на него и спросила:
— Что с тобой? Ты словно вестник смерти…
— Да, великая царица… Но, может, сейчас не говорить?..
— Почему же, говори, но лучше бы с улыбкой…
— Дело в том, что… — почти шепотом сказал Таги-Усак. — В общем, супруга этой твоей гостьи больше нет…
Мари-Луйс в душе вознегодовала: выходит, Каранни не исполнил ее просьбы, не сохранил жизнь Мурсилису? Не значит ли это, что она понемногу лишается власти?.. Нет, конечно. Да и чего ей, собственно, противиться такому решению престолонаследника, она же признает его величие и согласна с волею армянских жрецов и воинов, объявивших его после победы богом?.. И разве она не желала погибели для хеттского войска?.. И однако…
Мари-Луйс снова грозно глянула на астролога и в полный голос проговорила:
— Так, так!.. Но почему ты сообщаешь эту желанную нам весть с каким-то испугом?..
Таги-Усак опустился на колено.
Царица показала ему на дверь, и он вышел, подумав при этом, что почва под ней, похоже, заколебалась…
Мари-Луйс попросила прислужницу принести из гардеробной черный шарф и набросила его на голову своей пленницы. Та вздрогнула:
— Это знак траура, царица! Что произошло?
— Восплачь, хеттская царица! Ты овдовела. И я ничем не могу тебя утешить!
Пленница зарыдала. А Мари-Луйс не без горечи усмехнулась: вот и обрела друга по несчастью. Взяв в руки кубок, она стала с удовольствием медленно пить пиво.
* * *
Каранни явился к овдовевшей царице-пленнице.
Усевшись в кресло, он сказал ей какие-то слова в утешение, помолив богов, чтобы были милосердны к поверженной стране хеттов, и положил перед ней восковую табличку.
Скрепи эту грамоту своей печаткой, старшая жена Мурсилиса. Он тоже незадолго до смерти поставил печать под этим решением…
— О чем она? — робко поинтересовалась царица.
— О том, что страна хеттов навсегда уступает нам завоеванную нашим мечом хеттскую Верхнюю провинцию и возвращает насильственно отторгнутые у нас Тегарамские и Торгомские земли.
— Так ты ведь уже захватил Верхнюю провинцию, армянский престолонаследник? Зачем же тебе еще нужна эта грамота?
— Ты, конечно, отчасти права. Грамота и впрямь ничего бы не решала, не будь названная земля завоевана нашей кровью и нашим оружием. Однако все же приложи свою печатку рядом с мужниной. Я желаю этого!..