Царице вполне удавалось казаться веселой и непринужденной. Но только казаться. То, что она услышала от Таги-Усака, кинжалом вонзилось в сердце… Выходит, враги не дремлют в своей злобности. Одного за другим одурманивают ее друзей и приближенных. Но и этого им мало. Пустили дикий слух о незаконнорожденности сына…
«Я понимаю, куда вы гнете, негодяи! О великий жрец, свидетель своей же гнусной лжи, которую спешишь разнести повсюду?! Что ж, садись, мерзкопакостный гость, посмотрим, чья мать родит сына…»
Мари-Луйс незаметно подала знак, чтоб привели ребенка, а сама занялась гостями.
Арваид Бихуни выразил ей свое одобрение по поводу того, как она расправилась с предводителем мятежников.
— И ведь рука у тебя, божественная, не дрогнула, когда ты снесла голову Арбок Перчу. Нежное существо, женщина-мать, а рука не дрогнула, нет.
— Ты прав, Арванд Бихуни, верно, что не дрогнула, — поддакнула Мари-Луйс. — Она у меня натренирована в борьбе с врагами моего супруга. Не счесть, сколько довелось ей обезглавить их, передушить, перебить. И надеюсь, впредь мне еще предстоит сразить не одного врага моего царя. Ты согласен с этим, Арванд Бихуни?
— Ну конечно же! — поспешил подтвердить великий жрец. — По отношению к врагам следует быть неумолимым и беспощадным. Не так ли, царь наш?
— Я хвалю тебя, Мари-Луйс, за мужество, — сказал Каранни. — Но иногда пугаюсь при мысли о том, что могло произойти, если бы ты вдруг не рассчитала и разбойник разгадал бы твою задумку? Но нет, нет! Такого не может быть!.. Живи вечно, моя царица!..
Отец не заметил, как сын вошел и кинулся к нему. Только ощутив у себя на шее тепло детских ладошек, он понял, что его обнимает дитя. А мальчонка уже приговаривал:
— Ты мой конь, мой резвый скакун! Поиграй со мной!..
И отец уже ничего не видел и не слышал, кроме сына. Мари-Луйс с трепетом душевным наблюдала за обоими. «О богиня Эпит-Анаит, ты милосердна и чудотворна! — мысленно взмолилась она. — Смотрите, все люди, смотрите, как мой сын похож на своего царя-отца! Они оба как две капли воды. О клеветники, мой меч источится на ваших загривках! Погодите же!..»
Арванд Бихуни сжался в комок на диване, куда его усадили, и хищно взирал на играющего с отцом ребенка. Безумная злость полнила его глаза змеиным ядом. Он дрожал как в лихорадке.
Царица все видела, понимала и была довольна тем, что ему явно не по себе. Она подошла и тихо опустила руку на его плечо. Верховный жрец вздрогнул и от неожиданности чуть не лишился сознания.
— Ты болен, да? — спросила она с деланным участием в голосе.