В минуты таких вспышек гнева она делалась сама не своя. Как-то разбила вдребезги подарок египетской царицы — зеркало в серебряной оправе. В другой раз распорядилась убрать вон из Нерика белого слона, ее же, египетской царицы, дар, присланный ранее.
— Не нужно мне все это! Я задыхаюсь от чужих вещей, чужого духа!..
Мамка и служанки в страхе забились в дальних закутках, призывая в помощь силы богов. Таги-Усак молча стоял в сторонке, ощущая себя рабски-ничтожным перед этой грозной женщиной.
Мари-Луйс с неослабевающим гневом посмотрела на него.
— Ты, конечно, доволен, что вывел меня из себя?! О ничтожный раб!..
Таги-Усак спокойно, с достоинством поклонился.
— Только один бог, царица!..
Его спокойствие, показавшееся ей признаком крайней холодности, ужасно задело самолюбие Мари-Луйс.
— И ты!.. Слышишь, и ты!.. Знай, то, что не принадлежит мне, должно быть уничтожено!..
Таги-Усак опустился перед ней на колени.
— Знаю, божественная царица! Знаю и одобряю и мысли твои, и деяния. Знаю!..
Царица встала, подлила в светильники масла. Таги-Усак заметил, что руки у нее дрожат, значит, буря еще не миновала. Разгоревшееся масло обдавало брызгами все вокруг, но Мари-Луйс ничего не видела. Не видела и того, что платье ее тоже забрызгано жиром. Когда огонь в светильниках разгорелся, царица кликнула Арбок Перча. Он вошел тотчас. Вид у него был несколько странный, весь какой-то растерзанный, одежда в винных пятнах…
Царица показала на Таги-Усака и спросила:
— Тебе знаком этот человек?
— Да, — низко кланяясь своей повелительнице, ответил Арбок Перч. — Знаком. Это астролог двора и твой управитель…
Прятавшаяся за шторой мамка затаила дыхание: неужто царица велит обезглавить Таги-Усака?!
Таги-Усак стоял спокойный, как жертвенный бычок перед закланием. Арбок Перч вытянул наполовину меч из ножен. Царица была необычно бледной.
— Знай, Арбок Перч, — грозно произнесла она. — Я позвала тебя сказать, что запрещаю поклонение богу Шанту и отправление каких бы то ни было обрядов в его храме! Следи за хеттскими жрецами. И если потребуется, пусти в ход свой меч, испытай его острие на их шеях.
Мамка облегченно вздохнула. Таги-Усак пожалел, что царица не обезглавила его: избавился бы наконец от вечной муки…
— Худо тебе придется, Арбок Перч, — сказала Мари-Луйс, — если будешь думать не головой.
Арбок Перч пал к ее ногам. Затем по велению царицы поднялся и быстро вышел вон. В зале остались один на один царица и Таги-Усак. В светильниках потрескивало масло.
— Готовься к ночному пированью, Таги-Усак! — сказала царица. Голос ее теперь был преисполнен ласки.