— Не пугайся, государь наш! Это ожил вулкан на горе Тондрак! Это он извергает пламя. Ничего опасного. Мы достаточно далеко от его жерла.
На небе не было ни звездочки. Каранни приказал жрецам немедленно принести жертву богу Нергала. Выбрали четырех белых бычков, наскоро их прирезали. Жрецы и жрицы, подпрыгивая, затянули свои молитвы в надежде зачаровать и утихомирить разбушевавшееся божество.
Вся ночь прошла в беспокойстве. С рассветом особенно сильным сделался запах серы и гари. Земля еще подрагивала. Каранни приказал быстро грузиться и сниматься с места. Совесть его уже не тяготило зло, содеянное против хеттских купцов.
К вечеру они достигли восточных склонов заснеженного Масиса. Показался полнящийся вешними водами Ерасх. Вот оно — самое сердце Айраратской земли.
Каранни ощутил внутренний холод от снежной белизны двуглавого великана, и особенный ужас внушала ему впадина между вершинами. Там живут духи отважных храбрецов вместе со множеством богов. Денно и нощно стерегут они все пути и дороги, чтоб ни один человек не ступил в их владения. Там находится и колыбель человечества. Как тут не испытывать страх и благоговение? Если духи отважных захотят, они могут сбросить снежную лавину и в мгновение уничтожить вся и всех. О боги, упасите от бед!..
Встретили небольшой караван, направляющийся на юг. Это были армяне из Мецамора. Их привели к царевичу.
— Что вы везете? — спросил он.
— Серу везем.
— Что?..
— Серу. Без которой невозможно лить металл.
— А откуда эта сера?
— Из Тондрака. Там ее много. Вулкан выбрасывает при извержении. Все склоны горы усыпаны серой. Соскребаем со скал и валунов и собираем.
— И что потом?
— Приносим жертву богу Нергала, чтобы почаще извергал огонь из вулканического жерла горы Тондрак.
Каранни только плечами пожал. Удивительны деяния богов. Одни люди мечтают о том, чтоб Нергала бесновался, извергал огонь, другие хотят, чтоб он угомонился и не подавал ни звука.
Каранни подумал еще и о том, что ему, пожалуй, не избежать вражды хеттского царя, если тот узнает о гибели своих купцов.
Надо послать Мурсилису грамоту с соболезнованием и сказать, что, мол, его вины в случившемся нет. Болезнь наслали боги, на них и следует гневаться. Каранни позвал писца.
«Я сюда прибыл, брат Мурсилис, и увидел кару богов своими глазами. Нахожусь здесь волею богов и отца своего, который пусть жив будет шесть тысяч лет, если ему этого не мало. Случившееся есть деяние богов. Я видел твоих купцов, но не живыми, а уже мертвыми, скошенными черной болезнью. Из страха, чтобы самому не заразиться и чтоб люди мои тоже не вымерли, я во имя богов велел сжечь умерших и все, чем они владели. Делал это в великом горе за твоих купцов, молясь и принося в жертву богам белых бычков в большом количестве. Расходы мои велики были. И теперь я пребываю в недоумении и даже тревоге, раздумывая о том, зачем тебе, божественный Мурсилис, понадобилось засылать в мою страну людей, зараженных черной болезнью? Ведь это — враждебный умысел. Я распорядился, чтобы близ того поля, где так страшно кончили свою жизнь твои купцы, во избежание беды ни люди наши, ни скотина не появлялись. И это тоже великий урон стране: там хорошие пастбища. Я не требую у тебя возмещения убытков, поскольку мы друзья. Вестник печали — человек, которого посылаю к тебе с этой грамотой, — подробнее расскажет великому царю хеттов обо всем случившемся. Но впредь остерегись засылать в мою страну зараженных людей».