— Кто отец?! Хотя не надо, Нари, не говори! — прорычал Моррис, выставив вперед ладонь в категоричном жесте. Он подошел ближе и встал между столом и плитой. — Это ведь он! — И обличительным перстом ткнул в сторону опешившего Вира.
Альв оказался куда проворнее меня. Или мысли у него в голове кучковались, и их не надо было собирать. Он влет выдал:
— Эйр Моррис, если я с вами соглашусь, то боюсь, что мы оба окажемся не правы.
— Что? — опешил дядя и рефлекторно потянулся к ручке чугунной сковородки, что скучала на плите в одиночестве и опустошении. А потом проникновенно начал: — Я всегда считал, что творить магию и благословлять надлежит с радостью, по зову сердца или гнева…
— Положи сковородку! — предостерегающе произнесла я, бдительно следя за дядей.
— Это моя волшебная палочка, которой я благословлю одного альва! — протестующе взревел Моррис.
Дядя всегда был импульсивным, но сегодня — особенно. Словно он ревновал меня. Или… действительно ревновал? Как отец, беспокоящийся о дочери, у которой помимо него в жизни появился еще один любимый мужчина.
— Нари, — с затаенным отчаянием произнес Моррис. — Скажи, зачем было лгать про какую-то программу по обмену? Неужели ты думала, что если скажешь правду, что ты в положении, а твой мужчина будет жить с нами, я выгнал бы взашей отца твоего ребенка?
— С учетом того, что Вир разбил твою скульптуру, я думала, что ты его вообще убьешь, — выпалила я и прикусила язык.
Определенно, бессонная ночь сказалась на моих мыслительных способностях не лучшим образом! Ну чего бы мне не промолчать?
— Убить? Собственного зятя? Да за кого ты меня принимаешь! — И в противовес своим же словам дядя поудобнее перехватил сковородку.
— Я. Не. Бе-ре-мен-на! — произнесла я, с яростью чеканя каждый слог.
— Совсем? — огорчился Моррис.
— Совсем. Окончательно. Бесповоротно. И ни разу. Я вообще не могу быть в положении!
А затем я в сердцах пересказала про оранжерею. В красках. Так, чтобы Алекс в постели икалось долго и беспрерывно!
Нас с Виром смерили подозрительным взглядом из-под кустистых бровей.
— Значит, точно?
— Точнее не бывает! — вскипела я. — Могу через врата святой Иоганны пройти, если не веришь! — помянула я артефакт, что стоял в центральном столичном храме двуединой силы.
Через арку, столпы которой полыхали пламенем, могли пройти неопаленными только невинные девушки. И мне бояться было нечего.
— Не надо. — Дядя и вовсе сник. Аккуратно поставил сковородку обратно и смущенно пробурчал: — Извини, Нари. Просто я как услышал в дверях… — Он развел руками.
— Чай будешь? — примирительно произнесла я.