Надо же, какая откровенность.
— Наследник, — Бартольд поморщился, — успел проявить себя… весьма определенным образом. И опровергнуть эти слухи будет весьма затруднительно. Я понимаю желание короны реабилитироваться в глазах подданных и подыскать Алексию подходящую невесту. Брак, несомненно, укрепил бы его позиции… это мудро, да…
Он щелкнул пальцами, вызывая махонький огонек.
— Мне лишь не понятно, кому в этом благом деле помешала моя несчастная дочь.
— Мне тоже, — Димитрий откинулся, разглядывая собеседника. До того он с Кульжицким дела не имел. Нет, с Бартольдом и сыновьями его случалось сталкиваться, все ж людей во дворце было не так уж и много. Но одно дело раскланяться на званом вечере и другое по делу беседовать.
— То есть, вы понятия не имеете, кто ее убил?
— Увы.
— И надеетесь, что я вам помогу?
— Хотелось бы… видите ли… ваша дочь имела неосторожность вести разговоры весьма определенного толка…
— Дура, — прервал Бартольд и поморщился. — Не подумайте, что я ее не любил. Любил. Однако это не мешало мне здраво оценивать ситуацию.
Черный строгий сюртук.
Белоснежная рубашка. И единственным украшением — серебряные запонки с жемчугом.
— Это все матушка моя… — он поскреб розовым ноготком подлокотник кресла. — Понимаете… она происходила из рода древнего, но, как бы это выразиться, несколько поиздержавшегося, а потому и в принципе стал возможен брак между нашими родителями. Однако матушка, сколько себя помню, никогда не забывала о происхождении. Более того, всячески подчеркивала, что вынуждена была согласиться на подобный мезальянс, чтобы спасти семью.
Димитрий попытался вспомнить. Он, конечно, проглядывал дело, но так глубоко не копал. Старшая Кульжицкая происходила, кажется, из Бужевых… и вправду род древний, не единожды роднившийся с царским, правда, верно сказано, что поиздержавшийся. Во время смуты Бужевы сперва держались в стороне, когда же император отрекся, споро перешли на сторону бунтовщиков, отказавшись и от рода, и от имени… за что и поплатились.
Нет, их не казнили.
Старый Бужев, кажется, помер от туберкулеза в осажденном Арсиноре. Старший сын его был ранен и от раны не оправился. Что поделать, если большая часть целителей происходила из родов аристократических, вот их и постреляли, не подумав, что самим пригодятся. Положа руку на сердце, смуту подавили не только и не столько войска, сколько голод и вспышки заразы, остановить которую оказалось некому.
Младший…
А вот что с ним стало, не известно. Правда, высочайшим указом был он заочно осужден и признан виновным, отрешен от всех титулов и лишен земель… то есть, что бы ни было, но на трон он претендовать не может. Однако… если не на трон?