— Зачем? — пискнул кто-то, и Анна Павловна слегка нахмурилась, выказывая неудовольство.
— Ибо такова воля Ее императорского величества, — сказала она, как почудилось, с легкою насмешкой. — А мы все верные слуги ее. Но в утешении могу сказать, что те, кто отличится в нынешнем задании получат особые подарки из рук Ее императорского величества.
Девицы загудели.
Подарков хотелось всем. А Лизавета коснулась янтарной капельки.
— Пока же настоятельно рекомендую вернуться к себе и переодеться.
Знать бы во что…
Лизавета переглянулась с Авдотьей, вот только… взгляд последней был рассеян, и Лизавета готова была поклясться, что думает Авдотья о чем угодно, кроме непонятного этого конкурса.
— Попроще, — подсказала Одовецкая. — Сдается мне, мы не на площади гулять будем.
И как ни странно, Таровицкая кивнула, подтверждая эту простую по сути своей мысль.
…выбирать долго не пришлось, ибо гардероб Лизаветин был все еще прост и мал. Подумалось, что, верно, неспроста мастерицы Ламановой медлят, небось, ждут, когда красавиц еще поубавится. И для казны экономия преизрядная выйдет.
Выбрала она все то же простенькое платьице, хотя Руслана и вздыхала, уговаривая взять другое, легкое, с заниженной талией и юбкой-плиссе. К нему у Лизаветы имелись длинные перчатки и нитка жемчуга, правда, фальшивого, но премиленького с виду. И захотелось вдруг… а и вправду… небось, остальные нарядятся, а Лизавета в своем сером будет выглядеть мыша мышою и…
Она мотнула головой.
Другой раз.
Если он будет.
Волосы Руслана заплела в тугую косу, но не удержалась, уложила ее вокруг головы короной и пару локонов выпустила.
— Погодите минуточку, — велела она престрогим голосом, который никак не вязался с краснючими от стыда ушами. — Я… вот сейчас…
Она вытащила откуда-то кружевной воротник.
— Я вечерочком пришить хотела, — извиняющимся тоном сказала.
— Красота…
— Это меня маменька научила. Она из шелковых ниток вяжет, — Руслана приложила воротник к платью и споро заколола булавками. — Пока на живую нитку посажу, но незаметно будет…
Платье стало…
Не таким скучным? Пожалуй. И воротник вовсе не белый, как показалось, а розовый, нежного жемчужного оттенка…
— Вот так хорошо будет. Только вы, барышня, аккуратней, — Руслана зубами откусила нитку. — Наши говорили… я не сплетничаю, но… говорили, что многие на вас сердятся.
— За что?
— За то, что вы конкурс выиграли.
— Кто сердится?
Она пожала плечами и просто ответила:
— Все, почитай… Страшинская скандалила давече… мне Маришка сказывала, которая к ней приставлена, что грозилась подруженьке своей, будто устроит вам развеселую жизнь… и другие еще тоже…