— Маг-то хоть сильный?
— Изрядный.
— Что ж… детей мы не тронем, но и позволить воровать… сама понимаешь.
Анна Павловна понимала. И вздохнула. И снова вздохнула вспомнивши, о чем в городе бают. Ведь мерзость совершеннейшая, а поди ж ты… находятся такие, которые верят, и поверивши, верой своей делают невозможное, облачая ложь дичайшую в правдивые одежды.
Надо бы рассказать.
Только…
Она коснулась книженции и продолжила:
— Феликсова… тоже сиротский приют, но в Замянином дворе. С сиротами беседовать побрезговала, но попивши чаю, затребовала книги приходные. А после прошлась по всему приюту, и на чердак заглянула, и в подвалы…
— Нашла что интересное?
Анна Павловна усмехнулась:
— Нашла, судя по тому, что директор ей взятку всучить пытался, все две тысячи предлагал, а она в него кофейную чашку кинула и непотребным словом обозвала. Феликсовы давно затруднения испытывают, видать, оттого хорошо приучена считать.
— Чудесно… кто еще отличился?
— Свяга на Старшинском погосте с сотню душ подняла…
Удивленною императрица не выглядела.
— Вы для того ее прислали?
— Сами жаловались, что неспокойно стало, отмолить, мол, не выходит. Зато теперь спокойствие будет… что другие?
— Артемьева, которая с нею была, чувств лишилась, а другая бойкою вышла… встала рядом и пригрозила, что если кто из батюшек дернется, то получит пулю прямо в лоб… верней, она не лоб упомянула, но то девице совсем непристойно…
— Зато действенно, — Ее императорское Величество потерла руку о руку, и золотые лепестки чешуек полетели на подол. — Иные мужики яйца свои куда более головы берегут… стража?
— Велено было не вмешиваться, хотя признают, что с трудом удержали. Все ж таки люди были… несколько удивлены, а вид воплощенных душ многих… возмутил.
— Чем?
Императрица повернулась к зеркалу, которое дремало, ожидая прикосновения.
— Боюсь… это была не самая лучшая ваша идея… пошли слухи, что свяга вашей волей оскорбила мертвых.
— Они сами их к земле привязали.
— Это верно. И те, кто получил образование, согласятся с вами, однако… — Анна Павловна все же решилась. — В городе становится неспокойно. Кто-то вполне сознательно распускает сплетни, порочащие ваши честь и достоинство. Говорят…
Она запнулась, но стиснула кулачки.
— Открыто говорят, что вы в силу своего нечеловеческого происхождения ненавидите весь род людской…
— И желаю извести? Не бойся. Дурной я была бы правительницей, не зная, о чем говорят подданные. Да, согласна, распускают слухи нарочно. И происшествие многим на руку. Люд темный большею частью поверит…
— И что делать?
— Ничего, — императрица коснулась все ж зеркала. И каменная поверхность задрожала, пошла рябью, оживая. — К сожалению, все мы ошибаемся. Стоило послать свягу в другое место. Или не посылать вовсе… боюсь, в этом городе нет места, где не осталось бы неприкаянных душ. Вернее, не было… охрана…