— Просят оставить их подле девиц. Опасаются.
— Оставь… еще что интересного?
Не то, чтобы интересного.
Анна Павловна привычно зачитывала о делах чужих, порой не удерживаясь от комментариев. А в зеркале мелькали люди.
…вот младшая Гуляковская не слишком искренне рыдает на плече у матушки, а та крутит в пальчиках флакон ароматических солей. И выговаривает что-то резко мужчине вида простого, если не сказать — простоватого.
А тот хмурится.
Молчит.
Недоволен?
Многие будут недовольны. И почему-то кажется, что недовольство это — часть плана, но спрашивать Анна Павловна не станет, ибо знает: придет время — расскажут.
…баронесса Хирмгольд о чем-то беседует со священником. Нынешний незнаком, хотя, казалось бы, Анна Павловна знала всех, кому выпала честь служить при дворцовом храме. Но нет… молод… пожалуй, чересчур уж молод и непозволительно хорош собой. И держится привольно.
Ни тени почтительности.
Смирение и вовсе не ночевало… скорее уж складывается впечатление, будто рясу эту черную напялили на человека военного. Напялить-то напялили, а шпоры снять забыли. Вот он взмахом руки прерывает словоизлияния и, склонившись к ручке баронессы, запечатлевает на раскрытой ладони поцелуй.
Долгий такой поцелуй.
Стыдный.
И уши горят, но Анна Павловна смотрит. А зеркало гуляет по покоям…
…одна из девиц, полулежа на полосатой софе и почти сродняясь с нею полосатым же платьем, весьма экспрессивно рассказывает… о чем? Как знать? Видно лишь, как меняется выражение прехорошенького личика с растерянного до возмущенного, а после и на испуг… кто это?
Анна Павловна должна была бы вспомнить…
…что-то чересчур уж много развелось в последнее время случайных людей, каковых и быть при дворце не должно бы. А вот же, были… прочие красавицы сидят полукружком, ротики приоткрыты, бровки приподняты. На лицах — чистый ужас…
Значит, пойдет в свет новая сплетня.
…вот служанка что-то пересказывает другой, да только та, не дослушавши, разворачивается и бьет говорунью грязным, в саже, полотенцем. А после тоже говорит и видно, что зло, яростно даже…
Зеркало затягивало.
Зачаровывало.
Оно обещало показать…
…что?
А хоть бы мужа. Хочет Анна Павловна взглянуть? Убедиться, что занят он по-прежнему делами государственной важности, а не какой-нибудь случайною девицей? Он-то, конечно, говорит, что любит… но много ли веры подобным разговорам?
Она ведь взглянет.
Красавица?
Уверена?
А ведь зеркало знает правду об этой красоте. И муж знает. И быть может, надоело ему притворяться, захотелось просто на минуточку узреть женщину без изъянов на лице?
— Нет, — Анна Павловна заставила себя отвести взгляд от серого марева, в котором мелькали картинки чужих жизней. — Я не буду… я не стану…