— А вы не заботитесь о своей репутации. Что батюшка скажет, если узнает?
— Не узнает.
— Полагаете? — говорить и вправду было тяжеловато. Звуки получались растянутыми и отчего-то отдавались в голове пренепреятнейшим образом.
— Вы же не скажете, — Авдотья заняла второе кресло, сбросивши на пол не слишком чистую рубашку. Все ж прислуга, пусть и появилась, но должного рвения при уборке выказывать не спешила.
— А если…
— Тогда я скажу, что вы сами меня пригласили и вели себя недостойно, — Авдотья всхлипнула и по щечке ее покатилась слеза. — Обесчестить порывались, а потому просто-таки обязаны жениться.
Вот тут Стрежницкий прямо закашлялся.
Жениться?
Он обещал и собирался, но… не так же скоропостижно! Да и вообще… одно дело искать мифическую супругу, которая, быть может, на счастье его и не найдется никогда — все ж дело это долгое, требующее особой тщательности и внимания — и совсем другое идти к алтарю в самом скором времени.
А с генералом от инфантерии не поспоришь.
Норов у Пружанского всегда крутым был.
Он голову снесет и извиняться не станет, если только взбредет в оную мыслишка, что Стрежницкий, скотина паркетная, деточку обидел. А она, вспоминая собственную Стрежницкого репутацию, взбредет всенепременно.
— Потому предлагаю поговорить миром, — предложила Авдотья, прескромно складывая ладошки на коленях. А Стрежницкий только и сумел, что кивнуть.
— Так все же, чего вам надобно от Лизаветы? — Авдотья погладила серое с искрой сукно. И поди ж ты, платье гляделось нарочито скромным, строгим даже, а вот чулочки кофейного колеру дразнили взгляд. — Только, пожалуйста, не надо врать. Я многое про вас знаю.
— Что, например? — он все же попытался подняться, дотянуться до графина с водой, ибо в горле пересохло, то ли от волнений, то ли от целительских заклинаний.
— Например… — Авдотья стала и шлепнула по руке. — Сидите уже, герой-недобиток…
Почему-то стало обидно.
— Я не…
— Недобиток? Или не герой?
Стрежницкий засопел. Между прочим, он вдвое старше этой… этой пигалицы, которая совершенно не понимает, чего творит. А если ее кто видел? Это же дворец, тут и стены стоглазы, не говоря уже об ушах. И полетит, понесется сплетня, подробностями обрастая. После хоть прилюдный осмотр целительский устраивай, все одно не поверят, что покинула она эти покои невинною.
…и ведь слух, появись он, всенепременно до Пружанского дойдет.
— Знаю, что вы появляетесь, когда случается нечто… до крайности неприятное, но требующее решения тихого… — она наполнила стакан водой и подала. И пальчики ее влажные были теплы. — Батюшка не любит вас вызывать. Становится мрачен, зол. Кричит на офицеров. Правда, он и так на них кричит, но иначе… поймите, я же там выросла. Я многое вижу. И многое знаю. К примеру, когда наши патрули раз за разом вдруг исчезают… или когда тропы пустеют, те, по которым караваны через границу ходят… значит, где-то новые проложили и повезут по ним вовсе не приправы с шелками.