Матушка, почтенная Белена Макаровна, тихо вытирала платочком слезы, правда, умудряясь при том не повредить толстый слой пудры. Лицо ее, округлое, как у супруга, меж тем почти не выражало эмоций. И лишь пальчики, сжимавшие платок, слегка подрагивали.
— Помолчи, — велела она, и Степан Степанович покорно замолк, позволяя себе лишь вздыхать кротко. — Что случилось? Феночка была здорова…
— Убийство, — Димитрий потер покрасневшие глаза. Спать хотелось со страшной силой, но он не мог позволить себе отдых.
Не сейчас.
— И кто посмел? — голос почтенной баронессы, матери семейства, женщины, несомненно, величайших достоинств, о которых ему уже доложили, звучал холодно.
— Пока… не известно. Но мы выясним, — пообещал Димитрий. — Я лично занимаюсь этим делом.
— Вам бы выспаться, — она, большую часть жизни своей проведшая в провинции, управляя преогромным поместьем, не испытывала ни малейшего пиетета пред титулами и личностями. — А после уж искать… поверьте моему опыту, с усталости человек дуреет и слепнет.
— Беленушка…
— А ты помолчи… не мешайся… иди вон, к девочкам, они беспокоятся. И скажи, чтоб собираться начинали. Тут нам делать нечего.
Как ни странно, Буторин подчинился. А Белена Макаровна лишь тяжко вздохнула.
— Он хороший… девочек любит. И меня тоже. Только слабый, ну да я сильная… а так… не игрок, не пьянчуга. За птичками вот наблюдает.
— За какими?
— За всякими. Биноклю купил. Бывает, встанет на заре и давай по полям ходить. Крестьяне сперва-то пугались, а после ничего, попривыкли. Блажит себе и ладно… вон, атласу издать думает, о птицах нашей земли. Я и денег дам. Все лучше, чем в карты просадит. Так что, вы меня спрашивайте, я отвечу, что знаю.
— А что вы знаете?
И Белена Макаровна призадумалась, правда, ненадолго. Она вздохнула, платочек отложила и вынуждена была признать:
— Немного… понимаете, Фенечка в отца пошла. Вроде и разумница, а замечтается… придумает себе чего-то там… я-то, признаюсь, надеялась, что подрастет, повзрослеет, детки пойдут, тут-то и мечтательность повыведется… а пока… почему б и нет? Она как про конкурсу эту услышала, прямо покой потеряла…
— За царевича замуж выйти хотела?
— Не то, чтобы за царевича… вы поймите, мы в провинции живем, тихо, мирно. Ладно. Только там все свои, с юных лет знакомые. Я ей и говорила, чтоб пригляделась, а ей нехороши. Тот сутулится. Другой говорить красиво не научен. Третий и вовсе больше про коров думает, нежели про любовь. Ей-то казалось, что любовь с коровами никак не совместимо.
Голос Белены Макаровны дрогнул, но слезы она сдержала.