Может, люди просто боятся? Только чего? Я никогда не боялся.
На следующий день родители Хитрюги повезли нас отмечать окончание учебного года. Взяли брата Хитрюги, Шона, и его друга, соседского мальчика Кайла.
Отец Хитрюги предложил заехать за мной, но я не хотел, чтобы Макконелы увидели, в какой дыре живу, и я покатил к ним на велосипеде. А потом мы, четверо парней, уселись только что не на коленях друг у друга на заднем сиденье «Импалы», и меня притиснули лицом к стеклу. Путь пролегал по нескольким улицам, на которых раньше я не бывал. Ребята играли на подъездных дорожках в баскетбол, фонтанчики разбрызгивали на газонах воду. Все, как обычно. И вдруг я увидел нечто такое, что заставило меня обернуться. Мы двигались по улице Дорога высоких сосен и еще не успели свернуть на Мэйн-стрит. На подъездной алее стоял зеленый грузовик с большим изображением кленового листа в золотом треугольнике. Машина свангамской службы охраны природы, грузовик Пита.
Я старался запомнить, где отец Хитрюги свернул на Мэйн-стрит и припарковался.
– Превосходное заведение, – заявил он с таким видом, словно только что победил на выборах. – Вон там, через улицу.
Хотя меня и притиснули к выходящему на другую сторону окну, я прекрасно знал, что́ находится через дорогу. Вылез со всеми из машины и смотрел на закусочную «Голубая луна» с таким чувством, будто у меня в животе тяжелый камень. Мать Хитрюги заметила, что я пячусь.
– Что с тобой, Мэтью?
– Ничего, миссис Макконел. Просто… тут работает моя мама, вот и все.
– О! – Мать Хитрюги повернулась к мужу. – Джо, – произнесла она на пол-октавы выше, чем требовалось. – Ты знал, что мать Мэтью работает в «Голубой луне»?
Джо Макконел крутил в руке ключи от автомобиля.
– Нам вовсе не обязательно… то есть я хочу сказать…
– Все нормально, – перебил я. – Мать с радостью с вами познакомится, Джо, извините, мистер Макконел. Она собирается за вас голосовать.
– Очень приятно, – пробормотал отец Хитрюги. – Кэрри, скажи, это же приятно.
Я сидел на краю голубой банкетки рядом с Хитрюгой. Напротив нас устроились Шон и Кайл и сражались в принесенную с собой детскую игру – кто дальше запустит какую-то штуковину из соломки. Все обернулось ужасно, как я и представлял: заметив нас, мать поспешила в нашу сторону – поправила передник, прическу и вела себя с родителями Хитрюги самым почтительным образом. А те держали себя так, словно все трое дружили с колледжа. В какой-то момент Шон спросил, правда ли, что официантки плюют в напитки клиентов, если те им не нравятся. Когда настало время заказывать еду, Кайл попросил стандартный сандвич, а затем отказался от него, потому что не знал, что его прослаивают помидорами. Все это время мать с приклеенной на лицо нервной улыбкой хлопотала вокруг нас, точно безмерно гордилась мною – только, заметьте, не как личностью, а человеком из свиты уважаемых росборнских королевских особ. Кайл во второй раз отказался от сандвича: «В этом тоже чувствуются помидоры, а я терпеть их не могу». Но самое страшное случилось, когда мать убирала тарелки. «Патрисия, – обратилась к ней Кэрри Макконел…