Хотя я обрадовался, что братик пришел утешить меня, все-таки хотел, чтобы в постели был со мной другой, но знал, что ты весь день будешь на работе.
Представил, как я тебе рассказываю, что́ случилось, но когда облек свои чувства в слова, понял, что произнести их непросто. Вообразил, как дотрагиваюсь до своего ребра и вздрагиваю от боли, ты замечаешь и берешь меня за руку, и я опять вздрагиваю. Ты спрашиваешь, где еще болит, и я показываю: там, там, там – весь бок. Ты поднимаешь футболку и видишь первый синяк, задираешь выше, стягиваешь через голову, и твоему взгляду открываются все. Ты их целуешь, и это прекраснее, чем то, что я испытал в жизни, а я взамен готов сделать все, чтобы тебя порадовать. Абсолютно все.
Когда в следующий раз мы собрались с Хитрюгой в Свангамы, то думали, что впереди у нас целое лето – не то, что было в прошлом году. Два парня искали приключений в горах. Но по воскресеньям я рассчитывал встречаться там не с одноклассником.
Я был слишком рассеян, чтобы радоваться нашим забавам. Хитрюга этого не замечал, и мы оставались в горах до вечера. Не помню, чем мы занимались в тот день, наверное, во что-нибудь играли – скорее всего, в Гудини. В этой игре Хитрюга прекрасно исполнял свою роль. Не только потому, что научился вязать много разных узлов, но был намного меньше меня и легче выворачивался из пут.
Ближе к вечеру мы отправились домой, спустились на Мельничную дорогу и уже приближались к городу, когда мимо нас проехал твой зеленый грузовик. Стекла были опущены, и ты крикнул в окно:
– Веселых развлечений, ребята!
На Мэйн-стрит сразу за поворотом у кафе О’Салливана мы разделились, но я домой не поехал. Остановился и подождал, пока Хитрюга не повернет налево за угол и не скроется из виду. Подсчитав, что мой товарищ уже, наверное, у себя, я решил нанести тебе визит.
Помню, подумал, что твой дом на Дороге высоких сосен похож на лесную избушку из сказки – мореное дерево, красный кирпич, зеленые ставни, зеленая входная дверь. Я провел велосипед вдоль подстриженного газона и оставил у крыльца. Был готов подняться по ступеням и постучать, когда увидел свет из-под не полностью опущенной шторы. Оставалась щель не шире той, что в почтовом ящике, и мне вдруг захотелось узнать, чем ты занимаешься, когда находишься дома один. Я опустился на колени у окна и заглянул под штору. Ты сбросил сапоги на коврик и ставил бокал красного вина на бельевой сундук, стоявший перед журнальным столиком у кресла. Прежде мне не приходилось видеть мужчину с бокалом вина. На тебе была серовато-коричневая форменная рубашка службы охраны природы.