Предложение прозвучало странно, но Ханна послушалась, и спиртное сделало свое дело – мысли немного отмякли: Маккласки принес ей, видимо, нечто забойное, историю с какой-нибудь знаменитостью, но почему прежде, чем смотреть, надо пить? Она перевернула лист. В углу пропечатано время съемки, блеклые цвета, мужчина держит журнал, но не читает… Маккласки загородился ладонью, Ханна слышала звук – пальцы детектива скребли щетину на шее. Она смотрела на человека на снимке – не просто человека – и не видела его. Это же нелепо!
– Извини, Ха, – произнес Маккласки.
– Этого не может быть!
Детектив сглотнул и ждал.
– Почему ты это мне показываешь, Майк?
– Хочу помочь.
– Должно быть какое-то объяснение. Пэтч не мог сделать ничего подобного.
– Ты уверена? Он по-прежнему без работы. Ты говорила, что у него проблемы. Он никогда не грозил тебе ножом? Не поднимал на тебя руку? Богом клянусь…
– Нет, Майк, Пэтч не такой. Это не… – Ханна чуть не сказала «это не он», но вгляделась в снимок, наклонила голову, стараясь посмотреть под другим углом – Джорджи в это время ставил на стойку перед ней новый стакан, – потрогала: Пэтч такой маленький и одинокий. Что его заставило это сделать?
Затем все начало расплываться в ее глазах. Маккласки сполз с табурета, поддержал ее руками, и Ханна спрятала в них свои слезы. Разревелась у него на плече, но не из-за того, что натворил или готовится натворить Патрик, а из-за прошлых девяти месяцев, из-за болезненного ощущения, что хотя она продолжает любить мужа, что-то между ними уходит. Когда ей следует быть сильной, она где-нибудь еще, когда ей надо быть там, она здесь, когда нужно быть здесь, она там или на месте преступления, где все ее будоражит, на любимой работе за лентой полицейского ограждения среди света прожекторов и значков копов, в эпицентре событий, где все решается или не решается. Дурных людей ловят и наказывают, и все имеет свой странный порядок и логику, преступления всегда одинаковы, а развязка либо происходит, либо нет. Но она одна и та же. Ханна оттолкнула детектива, благодарно похлопала по плечу, вытерла глаза и спросила:
– Что собираешься делать?
– Лишь мы с тобой, Ханна, знаем, кто он такой.
– Ты должен арестовать его?
– На сей счет я хотел узнать твое мнение. Но если ты утверждаешь, что муж не поднимает на тебя руку…
– Я тебе клянусь, Маккласки. Бывает, впадает в уныние, но не бесится.
– Ясно. Копит, копит внутри, а потом – бум! – Он шлепнул по стойке своими большими ладонями, Ханна вздрогнула и опять посмотрела на распечатку снимка с изображением мужа.