Патрик ждал лифта, который медленно спускался, громко звякая на каждом этаже. Он уже жалел, что вчера вечером не поговорил с Ханной. А если она бы попыталась его остановить бросить вызов Мэтью? Он должен что-то сделать. Хотя бы раз в жизни совершить поступок.
Патрик снял рюкзак и проверил передний карман, словно нож мог куда-то испариться. Нож, конечно, находился там, а в самом рюкзаке – сменная одежда.
Наконец лифт остановился, двери открылись. Патрик вошел в кабину, и она начала подниматься. На третьем этаже дернулась и, как допотопные весы, покачалась. Выход из лифта был прямо в квартиру. Однако, ступив на пол, Патрик не заметил никаких следов парня, который говорил с ним из окна.
Огромное помещение с высоким потолком занимало весь этаж, в середине пространства вверх тянулись семь чугунных колонн. Вскоре из дальнего угла, где были хоть какие-то стены, раздался голос:
– Одну секунду, сейчас оденусь. Располагайся.
Патрик сел на длинный кремовый диван и осмотрелся. Повсюду мебель, яркие персидские ковры, африканские маски, на стенах абстрактные картины и везде камни – почти на каждой поверхности: кристаллические, гладкие, сверкающие, цветные. Затем его взгляд привлекла стоящая на книжной полке фотография в рамке. На снимке седовласый, седобородый старик. В памяти возник служитель охраны окружающей среды – «здесь рыбалка запрещена» – которому они плели, будто приходят рисовать Джекобскилский водопад.
Патрик собрался подойти к снимку, но тут, натягивая на ходу свитер, появился парень, которого он видел в окне.
– Хочешь чаю?
– А кофе не найдется?
– Да пошел этот кофе. Понятия не имею, как управляться с кофеваркой.
Патрик обвел взглядом зону кухни и заметил блестящий металлический предмет. Парень налил воду в чайник из крана.
– Как действует это чудовище, знает только Мэтью и десять барристеров из самых заумных. Только учти, я не уверен, что их число точно.
– Чай подойдет, – произнес Патрик.
– Отлично. – Парень склонился над столом. – Кстати, я Эндрю.
– Патрик.
– Я заварю чай, а потом, – Эндрю подмигнул, – хочу услышать все о школьных годах его величества.
Рюкзак стоял около ног, и Патрик мог за секунду дотянуться до кармана. Но как быть, если Мэтью выйдет из кабины лифта прямо сейчас?
Патрик представлял так: Мэтью будет один, он наставит на него нож и потребует: «Не приближайся к моей жене, иначе я тебя убью». Но теперь в нарисованной им картине что-то казалось неправильным, нечто более существенное, чем присутствие свидетеля.
Сумеет ли он напугать Мэтью? Прежде это ему не удавалось. Изменился ли его бывший друг? Чем он способен ему пригрозить? Вполне возможно, что у него ничего не выйдет.