— Я лишь хочу… — И Оливия осознала, что побаивается своего сына и началось это давно.
— Хватит, Кристофер! Прекрати, ради бога! — раздался голос Энн.
Она вошла в гостиную после Оливии, и та, обернувшись, оторопела: лицо Энн было багровым, губы раздулись, глаза пылали, и она повторяла опять и опять:
— Хватит, Крис! Прекрати уже! Дай женщине спокойно выйти замуж. Что с тобой происходит? Черт! Ты даже не способен быть вежливым с ним? Офигеть, какой же ты ребенок, Крис! Думаете, у меня четверо маленьких детей? Нет, у меня пятеро детишек! От имени моего мужа, — обратилась Энн к Джеку и Оливии, — я хотела бы извиниться за его невероятно ребяческое поведение. Он бывает ребячлив, и то, что ты сейчас делаешь, Кристофер, это ребячество. Самое натуральное, черт тебя дери!
Буквально в тот же миг Кристофер поднял руки:
— Она права, права. Я вел себя по-детски и прошу прощения. Джек, давайте начнем сначала. Как поживаете? — Крис подал ему руку, и Джек пожал ее.
Но лицо у Кристофера было белым как бумага, и Оливии — ошарашенной происходящим — стало невыносимо жалко его, жалко своего сына, на которого только что прилюдно наорала жена.
Джек небрежно махнул рукой, сказал, что все нормально, он и не сомневался, что новость вызовет шок. Потом опустился в кресло, Кристофер сел рядом, Энн вышла из комнаты, а Оливия осталась стоять. Словно издалека она услышала, как сын спрашивает Джека — так и не снявшего замшевой куртки, — чем он занимался до пенсии, и так же словно издалека она слушала ответ Джека, как он всю жизнь преподавал в Гарварде, читая лекции об Австро-Венгерской империи, а Кристофер бормотал: «Круто, это круто». Энн ходила по дому, собирая детские вещи и прочие свои пожитки, а дети стояли в дверях, наблюдая за взрослыми, иногда подходили к матери, но она их отгоняла. «Не мешай!» — рявкнула она на одного из них. Маленький Генри, топтавшийся на пороге гостиной, расплакался.
Оливия подошла к нему:
— Ну-ну, не надо плакать.
Он утер слезы ладошкой. А затем — и до конца своих дней Оливия мучилась сомнениями, произошло ли это на самом деле либо только в ее воображении, — он показал ей язык.
— Ах, так? — сказала Оливия. — Ладно. — И вернулась к Джеку и Кристоферу; те уже встали, явно завершая разговор.
— Все готово? — спросил Кристофер у Энн, которая еще раз прочесывала гостиную, волоча за собой чемодан на колесиках. И, обращаясь к Джеку: — Был очень рад с вами познакомиться, а теперь прошу меня извинить, я должен помочь жене снарядить наше потомство в дорогу.
— Разумеется. — Джек опять поклонился в своей ироничной манере. Сделал шаг назад, сунул руки в карманы штанов цвета хаки и снова вынул.