На мгновение Алеша запаниковал, но сумел взять себя в руки. В конце концов, если станет совсем худо, Гордей прикажет Артуру врубить мотор и подгонит яхту.
Откуда ни возьмись на волнах заплясало несколько джонок с косыми парусами. Лодки шли наперерез Алеше, но отвлекаться на это было нельзя. Становилось все труднее преодолевать соленые водяные горы.
На «Марине» Гордей срочно выбирал якоря. Артур по его сигналу нажал пусковую кнопку двигателя. Мотор надсадно кашлянул и заглох намертво по неизвестной причине. Громовой мат Гордея разнесся над волнами, но беде не помог.
Алеша тонул. Никаких картин прошлого не промелькнуло в его помутненном сознании. Была цель — прожить хотя бы еще одну секунду.
Приближения джонки Алеша не заметил. Она появилась внезапно прямо перед его носом и скалящийся негр протянул ему руку. А потом Алеша оказался в лодке и, не успев ничего понять, был оглушен предательским ударом по голове…
Июль 1999 года. Жанна
Тимур согласился с тем, что о постигшем Жанну несчастье должны знать только они двое. Но сидеть сложа руки в надежде, что к жене когда-нибудь вернется память, он не собирался.
— Может быть, мне нужен еще один стресс, чтобы мозги встали на место? — сказала Жанна. — Знаешь, клин клином.
— Так что же, ждать, когда тебе кирпич с крыши свалится на голову? — спросил Тимур.
— Это уж слишком! — невесело усмехнулась Жанна.
Тимур был настроен решительно. Он взял все в свои руки, и уже через несколько дней раздобыл телефон профессора Иерейского, чей авторитет был столь велик, что его фамилию произносили с придыханием. Это медицинское светило мирового масштаба, уверяли знающие люди.
Иерейский с помощью гипноза лечил то, перед чем пасовали другие врачи: алкоголизм, фригидность, наркотическую зависимость и, главное, амнезию. Он принимал на дому, и гонорары у него были как у заокеанской рок-звезды. Тимур, однако, даже не стал обсуждать вопрос о плате за лечение. Ему важно было, чтобы профессор согласился помочь Жанне.
Специалист по гипнозу жил в только что отстроенном чистеньком особнячке на краю подмосковной деревеньки, постепенно превращающейся в очередную резервацию для богатых.
Здесь повсюду кипела стройка, и кое-где уже красовались терема красного кирпича, белокаменные виллы и даже целые дворцы с затейливыми башенками, обнесенные крепостными стенами.
На участке Черейского рядом с незаконченным гаражом стоял новенький серебристый «Форд», заботливо укрытый полиэтиленовой пленкой. Внутри вылизанный дом профессора поражал продуманным дизайном. Все — от мягкой мебели из натуральной кожи до антикварных безделушек — говорило о том, что профессор дерет с пациентов три шкуры.