…Я поверила этой девочке. Я поверила каждому её слову, и никогда никому даже намёком не поведала «о страшной тайне», которую я отныне знала. Вот почему всё, что я потом читала, слышала, видела, узнавала — только подтверждало честность её слов.
Жаль, что не помню её лица и фамилии, и только золотистые косы, и как знак, как память о двух девочках в летний день, роскошная книжка «Златовласка», подаренная на день рождения моей маленькой дочке.
Когда мне бывало в жизни трудно и горько, я всегда почему-то вспоминала «дядю Петю», постового милиционера, устроившего свою племянницу в пионерский лагерь МВД СССР, дочку «врага народа». Теперь про это можно написать рассказ. Ведь девочка, та, которой я была когда-то, сдержала своё слово. И никогда больше не пела — ни в хоре, ни хором. Тем более что ей очень нравились все эти «радостные песни». Особенно:
Здравствуй, страна героев
Страна мечтателей,
Страна учёных!
Это было в ту пору, когда только что объединили мужские и женские школы, а мне еще вдвойне не повезло, я переехал в другой район Москвы — с улицы Чехова на улицу Богдана Хмельницкого, и мне было очень плохо… Разумеется, я никому про это не говорила, но в дневнике часто сравнивала себя с… Печориным.
В той, девчоночьей школе, я была «любимчиком» учительницы литературы, меня обожала бабушка Вера, по вечерам я чинно отправлялась на занятия Литературного кружка при детской библиотеке и никаких трагедий — не было.
Были тайны…
Семейные и всякие другие.
Но в этой, новой школе, преподавала моя мама. С которой — теперь об этом можно говорить даже с юмором — у нас были «очень непростые» отношения. Училась я «хуже всех». То есть по всем предметам, кроме русского и литературы, у меня были двойки.
Нужно отдать мне должное, я с редким мужеством несла «почетное звание» отстающего ученика, «кандидата во второгодники».
Все девчонки оставались на французский, а я — вместе с мальчиками — на английский. И вот однажды, после уроков, нас — «двоечников» оставили на дополнительные занятия по физике. Вовчик сидел на последней парте и лихо сплевывал сквозь зубы. Делал он это виртуозно. И еще Вовчик умел свистеть. Но как! Самым настоящим разбойничьим свистом.
У него были рыжеватые волосы, острый нос, школьную форму он, разумеется, не носил, а ходил в какой-то курточке, пузырящихся брюках… Тельняшке, и весь он был «типичным представителем подростка из неполной семьи». Впрочем, в нашем классе, почти у всех не было отцов, и когда нас спрашивали: «Кто твой отец? Кем он работает?» — почти все отвечали — с гордостью: «Мой отец погиб за Родину».