Уже тогда я своим маленьким, гордым, трепещущим сердечком понимала, что вокруг меня существуют какие-то странные и непонятные мне тайны.
Взрослые говорили о чём-то шёпотом и тут же замолкали, если я оказывалась рядом. Кто-то из них гладил меня по стриженой головке, кто-то вздыхал, угощая конфетами.… А всё это потому, что у мамы для меня никогда не хватало времени.
Я вспомнила об этом, когда однажды, в пересменку, мы остались в лагере с одной девочкой. Её звали Олей, но она упрямо повторяла: «Алёна». Ей было лет десять, и у неё были дивные, золотистые косы. «Давай убежим в лес?» — вдруг предложила она.
«Давай», — согласилась я, — «а зачем, здесь же тоже… почти лес».
«Почти — не считается», — серьёзно ответила она.
И вот тогда, в летний, жаркий, солнечный день, в кустах бузины, она поведала мне страшную тайну.
«Сталин — очень плохой человек. Он всех самых хороших людей посадил в тюрьму и заставляет работать, как рабов. И моего папу посадили. Он за друга своего заступился. На фронте. А его — посадили. Это папа меня Алёной называл, и ещё Златовлаской. Ты только никому не говори, поклянись!»
«Хорошо, я поклянусь».
«А у тебя тоже есть тайны?»
«Не знаю», — честно ответила я, — «а что это такое?»
Девочка Алёна засмеялась.
«Ты ещё маленькая, тайна — это самое важное в жизни», — сказала она «взрослым голосом». — «Меня сюда дядя Петя устроил. Он один из всех наших родственников от нас с мамой не отказался. А его могут за это с работы выгнать. Он на посту милиционером работает».
«Почему?» — уже предчувствуя «нечто страшное», спросила я.
«Потому! Мой папа — «враг народа», а я — «дочь врага народа», со мной и в классе почти никто не разговаривает. Боятся. А вот ты…», — и она посмотрела не меня с нежностью, — «ты никого не боишься».
Но я молчала. В моей жизни произошло нечто непоправимое. Я вдруг всё поняла. ТАК ВОТ ПОЧЕМУ У НАС В ДОМЕ НЕ БЫЛО ПОРТРЕТА СТАЛИНА!
Значит, и у нас были там родственники. И в нашей квартире, в каждой комнате кто-то «пропадал».
«А как же я теперь буду петь в хоре?» — спросила я. Очень мне нравилось петь в хоре.
«Значит, не будешь».
А потом мы с ней собирали малину и рвали ромашки, и она учила меня плести венки, находить вкусную и кислую травку «заячьи ушки», и говорили мы с ней о том, какая будет прекрасная жизнь, когда мы вырастем — я стану актрисой, а она — биологом, и мы встретимся и пойдём в Ботанический сад, где она покажет мне свои «гибриды».
Мы никогда больше не говорили с ней, но встречаясь, всегда улыбались друг другу, и когда я во второй смене играла Маленькую Разбойницу в «Снежной Королеве», она сидела в пятом ряду и громче всех мне аплодировала.