– На сегодня все. Мне нужно молиться, вам же, мадам, задуматься о своем упрямстве, – нерешительно говорит он.
Я киваю ему, будто разрешая уйти, и поворачиваюсь в сторону выхода.
– Да, молитесь, – советую я архиепископу.
– Жду вас снова послезавтра и надеюсь, что вы расскажете, как все было на самом деле, – добавляет он.
Я замираю у двери, которую держит для меня открытой страж, – он прекрасно все слышит и может передать мои слова всему Лондону, если пожелает.
– Я уже рассказала вам всю правду. Ни завтра, ни когда-либо еще мои слова не изменятся. Я вступила в честный брак, и мой сын является виконтом Бошаном.
Тауэр, Лондон.
Зима 1562 года
Прижавшись щекой к холодному стеклу и еще более холодному свинцу витража в доме коменданта, я вижу ступени, ведущие от зеленой площадки к водным воротам, и жду, замерзая, с раннего утра до восхода солнца. Наконец страж ведет Неда к барже.
Мой любимый, мой единственный зажат среди четырех охранников – двое идут спереди, еще двое сзади, как будто они думают, что он сбежит и оставит меня с ребенком в заточении. Я так и подозревала, что его повезут к архиепископу Паркеру сегодня, на следующий же день после моего допроса, и, когда Нед скрывается из виду, я подхожу к Библии, кладу на нее замерзшее лицо и молюсь, чтобы он оставался верным мне.
Конечно, даже оставаясь верным, можно совершить промах, который позволит архиепископу признать нас виновными. Если Нед позабыл об отороченном мехом наряде священника или его иностранном акценте, его рассказ не совпадет с моим. Если, защищая мою репутацию, будет отрицать, что мы спали вместе до брака, они ухватятся за эту ложь. Разойдись наши слова хоть в чем-нибудь, женитьбу признают недействительной, а все рассказанное выдуманным с целью сохранить лицо.
Я не могу не опасаться подобного исхода. Это ведь было так давно! Прошел целый год, да и то мы виделись урывками и все время спешили. Я потеряла бумаги, а Нед даже не узнал, как звали священника. Умерла Джейни, наш единственный свидетель и друг. Вполне вероятно, что Нед забудет какую-нибудь деталь, тем более его так внезапно вызвали домой из путешествия по Франции, Бургундии и Италии. Зато у меня хранятся два кольца, а полученные от него стихи я помню наизусть. Кто поверит, что все это выдумка? Однако правда никого не волнует. Цель у них одна – объявить моего сына внебрачным ребенком, чтобы отправить меня вместе с Недом и Тедди куда-нибудь подальше, опозоренных и забытых.
Неда держат там весь день. Привозят его обратно уже в темноте и не ведут в комендантский дом. Я жду, что он зайдет в ворота, и держу у окна свечу, чтобы помахать ему. Но сначала я не вижу ничего, кроме покачивающегося пламени от факелов стражей, идущих от темной арки к высокой Белой башне, суровой на фоне ночного неба. И вот появляется Нед, он останавливается, выходя из арки, опускает капюшон и смотрит прямо в мое окно. Я высовываю свечу из окна, чтобы муж увидел крохотный огонек, трепещущий на ветру, и понял – это для него. Я верна ему и не сомневаюсь в его верности.