Между нами повисло недолгое молчание. Я стояла лицом к нему, раскрасневшаяся и с глазами полными слез, а он выглядел раздосадованным, как мясник, которого обманули на рынке. Потом он опускает голову, и на его щеках тут же появляется густой румянец.
– Он восстал не для того, чтобы спасти вас, – грустно сказал он, и его слова зазвучали в моей голове похоронным колоколом. – Не ради вас, моя дорогая. Он собрал армию, чтобы возвести на трон принцессу Елизавету. Именно из-за его восстания вас и казнят. Мне очень жаль, дитя.
– Он собрал армию в поддержку Елизаветы? – я не верю своим ушам. Я же рассказывала отцу, что за девица эта Елизавета. Зачем он пошел на все это ради нее, такой неустойчивой в вере и ненадежной?
– Именно так.
– Но почему казнят меня, если за Елизавету восстал мой отец? – шепчу я. Дальше вступает мой пытливый ум ученого: – Это же нелогично. Совершенно непоследовательно.
На губах монаха появляется грустная улыбка, говорящая мне о том, что он со мной согласен.
– Испанские советники королевы желают, чтобы после восстания против них не осталось ни одного живого причастного. Против ее королевского величества то есть, – поправляет себя он.
Мне нет до этого никакого дела. Самое главное для меня сейчас – отец.
– Так он не собирался меня освобождать? Даже не думал этого делать? Все это ради Елизаветы, не ради меня?
Фекенхем знает, что этот удар – самый страшный.
– Если бы не это, то вас бы отпустили, я в этом уверен.
Он видит, как опускаются уголки моих губ, как злые слезы наполняют глаза.
– Никто не знает наверняка, в чем именно состоял план их заговора, пока кто-либо из них не признается. Может, мы помолимся Отцу Небесному, который любит вас? Он всегда на вашей стороне.
– Да, – обреченно говорю я, и мы вместе преклоняем колена и молимся вместе, произнося молитву «Отче наш». Эту молитву дал нам сам Иисус, и он же объяснил нам, что Господь есть отец всем нам, живущим. У меня есть Отец Небесный, даже если земной предал меня. Брат Фекенхем молится на латыни, я – по-английски. Я не сомневаюсь в том, что Господь слышит меня. Как и в том, что он слышит и его.
Тауэр, Лондон.
Суббота, 10 февраля 1554 года
Отцу предъявят обвинения, и он предстанет перед судом за свое участие в заговоре. Это был серьезный и хитроумный план, который вполне мог у них получиться. Они собирались короновать Елизавету и выдать ее замуж за Эдуарда Куртене, нашего кузена по линии Плантагенетов, нашего родственника и брата по вере. Елизавета, разумеется, отрицает свою осведомленность об этом плане. Для такой хорошо образованной девушки она прекрасно умеет прикидываться ничего не знающей глупышкой, когда ей это удобно. Однако этот заговор означал, что теперь королеве Марии придется рассматривать всех сонаследниц престола как угрозу. Елизавету, меня, Катерину, даже малышку Марию или Маргариту Дуглас, королеву Шотландии, проживающую во Франции, – любую из нас могли предпочесть ей. У нас у всех есть права на корону, а значит, что мы все теперь подозреваемые в заговоре.