Мне впервые доводилось окунуться в лоно первозданной природы. Плоть от плоти изнуряющего урбанистического марафона, я знал об этой стороне жизни лишь понаслышке. Знал, что где-то там, на краю вселенной, в единении с природой живут странные люди, и земля служит им домом и источником пропитания, и жизнь там размеренна и неспешна. Да, я знал это — и с изрядной долей скепсиса, презрения и внутреннего превосходства, а порой и сочувствия, когда редкое благодушие нисходило на меня, удивлялся их непрактичности, ограниченности и детской наивности. Жизнь даётся нам только единожды, она слишком коротка, чтобы растранжиривать её понапрасну, в отрыве от великой поступи мировой цивилизации — даже бешеный ритм, который я впитал с молоком матери и впоследствии сделал своим жизненным кредо, порой оказывался недостаточным для той бешеной гонки, участником которой я считал себя по праву, — и тогда я сходил с дистанции, оказывался на обочине — с тем, чтобы тут же, до боли стиснув зубы, собрав волю в единое целое, пуская в ход кулаки и серое вещество, вновь ринуться в самую гущу схватки и вернуть утраченные позиции. Что же говорить об этих чудаках не от мира сего! Об этих полусонных созерцателях, простодушных интеллектуальных уродцах, флегматичных детях природы!..
Теперь, по прошествии пяти лет, смутные отголоски этих мыслей порой ещё копошатся в моём сознании, обрывки прежней жизни бледными прозрачными тенями, унося в прошлое, всё ещё цепляются за память. Пять лет… Целая жизнь протекла с того тихого летнего вечера, когда я впервые ступил на эту удивительную землю. Тогда, движимый честолюбивыми планами, тщеславием первооткрывателя и жаждой одержимого, не успев даже отряхнуть дорожную пыль со своих цивильных башмаков, я с головой ушёл в работу. Слепо следовал своим гипертрофированным инстинктам, ведомый вживлёнными в плоть, мозг и душу установками, — и ничего не видел вокруг, не замечал того чуждого, непонятного мне мира, в который судьба забросила меня по моей же собственной прихоти.
Да, поначалу я не замечал ничего: ни людей, окружавших меня, ни дивных бескрайних лесов, простиравшихся Бог весть до каких пределов, ни девственно-чистого, ослепительно-голубого небосвода, увенчанного огненным шаром дневного светила — ничего. Работа, ради которой я примчался в эту глушь, снедала меня всего, горячечным бредом туманила разум, жуком-древоточцем подтачивала мои силы… Бывало, я вскакивал по ночам, включал свой неизменный ноутбук, который всегда таскал с собой, и начинал судорожно колотить по клавишам, занося в электронную память всплывшие вдруг мысли. Позже, спустя некоторое время, запас энергии батареек, питавших мой портативный компьютер, внезапно иссяк, и я с ужасом обнаружил, что новые элементы питания приобрести мне вряд ли удастся, так как магазинов, торгующих столь важными предметами первой необходимости, как батарейки, в этом глухом селении не оказалось, как, впрочем, не оказалось здесь и каких бы то ни было других магазинов. Попытка подключить ноутбук к обычной электрической сети также не увенчалась успехом, так как таковая в эти места просто не была проведена. Здешние аборигены обходятся без электричества! Что за дикость!