Корд покачала головой.
— Прости, дорогой. Но я рада, что мы нашли это. Это что-то объясняет, не так ли?
Бен кивнул, почесав подбородок.
— Некоторые вещи. Не все.
— Что мы сделаем? Оставим ли мы ангела?
Казалось, жесткая, потрескавшаяся старая бумага может рассыпаться в руках в любой момент, как древние тексты, попавшие в воздух после многих лет заточения в могиле. Перевернув лист, Корд смотрела на детский почерк.
Бен сказал:
— Я не знаю. Возможно, нет.
— Мы не можем просто оставить его там. Он не наш.
— В каком-то смысле наш.
— Бен-если то, что в этом письме, правда… Мы должны сказать кому-то, что у нас есть ангел. Британскому музею или кому-то еще. О, черт возьми, маме бы это понравилось — настоящая драма на поминках. — Корд улыбнулась. — Однако нам мало что известно. Есть много вещей, о которых мы до сих пор не знаем.
— Это он, ангел. Это точно. И что-то мы все-таки знаем. — Бен взял письмо и сложил его. Давай не будем думать об этом сейчас. Побеспокоимся обо всем завтра.
— Мы должны вернуть его, Бен, — твердо сказала Корд.
— Может быть. Да. — Он кивнул, их глаза встретились. — Да, Корди. Слушай, прежде чем я забуду, я хочу сказать тебе: мама хотела, чтобы Хэмиш был здесь. Она сказала, что он должен прийти — на этом она действительно настаивала. Надеюсь, ты не возражаешь…
— Она точно знала, что делает, — сказала Корд, пытаясь не рассмеяться от удовольствия. — Я не против. Я очень рада, на самом деле.
— Это почти признание в любви от тебя, Корди.
Она ласково подтолкнула его к выходу, Бен закрыл за собой дверь в пляжный домик и обнял сестру, и они вместе пошли по извилистой тропинке к дому. По пути Корд срывала цветы и листья: маки, маленький красный гречишник, лаванду, жимолость. Они подошли к вершине пути, и Боски встал перед ними: разноцветные огни, свисавшие с крыши, мягко покачивались на летнем ветерке. Море за домом лизало берег. Оно продолжит делать свою работу всю ночь, а когда придет утро, по-прежнему будет тихо плескаться рядом. Ничего не изменится.
— Это дом теперь твой, — прошептал Бен ей на ухо.
— Этот дом теперь наш, — ответила Корд, крепко обнимая брата и чувствуя умиротворение и счастье, словно все они: она, мать, отец, Мадлен, Бен, — снова были вместе. Она взглянула в небо — на Венеру, кончиком платиновой булавки сияющую в бледно-голубом ночном небе. — До свидания, мои любимые, — тихо сказала она и выпустила собранные цветы из рук, позволив им упасть к их с Беном ногам. Их аромат на мгновение повис в воздухе, а затем исчез.
II
1972 год
Шестилетняя мисс Корделия Уайлд угрюмо сидела у окна, устремив взгляд в безоблачное небо. Рядом с ней на полу лежали аккуратно сложенная сеть для ловли креветок, новенькая синяя лопатка с деревянной рукояткой и банка, в которой сидел маленький краб, которого они с папой поймали днем ранее, сразу по приезде, еще вспотевшие и разгоряченные после поездки из Лондона на машине. Краб не двигался. Он не шевелился с тех пор, как она принесла его домой.