«А если кратко, – решила Сиф, – корабль взорвался».
Она отметила время: далеко за полночь. ИИ не знала, спит ли Аль-Сигни в отеле в Утгарде, но все равно вызвала ее.
– Доброе утро, Сиф. Чем могу помочь?
Джилан Аль-Сигни сидела в своем номере за письменным столом. Передаваемая из гостиницы полноцветная картинка показывала, что женщина одета в тот же коричневый брючный костюм, как и в прошлую встречу. Но костюм был идеально выглажен, а длинные черные волосы собраны в плотный пучок. Оглядев фон, Сиф обнаружила, что постель нетронута.
– Что-то случилось? – спросила Аль-Сигни тоном, в котором слышалась тревога.
– Мы потеряли еще один корабль, – сказала Сиф, отправляя соответствующие сведения по мазеру.
Она отметила, что плечи Аль-Сигни немного опустились, а челюсти чуть разжались. Ничуть не удивленную новостью женщину сообщение, казалось, успокоило, словно она предчувствовала потерю грузовоза и лишь ждала вести об этом.
– Название и маршрут следования? – спросила Джилан, потянувшись к коммуникатору.
– «Не кантовать!» Курс с Марса через Предел.
– Поблизости находилось более тридцати кораблей, – задумчиво сказала Джилан. Она медленно провела пальцем по экрану, пытаясь найти полезные закономерности в данных, полученных от Сиф. – Почему именно этот?
Согласно документам, «Не кантовать!» вез прототип «йотуна». Пока «аргус» Сиф не даст оценку расширяющегося поля обломков, у нее не будет убедительных доказательств того, что не это причина взрыва. Проверив сведения по другим ближайшим фрахтовикам, ИИ убедилась, что большинство перевозило потребительские товары. На некоторых были запчасти для «йотунов» и сельскохозяйственных машин. Но когда Сиф уже хотела сообщить о прототипе как о единственной значимой разнице между грузами, она заметила нечто довольно необычное.
Однако губы Джилан уже задвигались, и в соответствии с протоколом ИИ промолчала. Высокомерным и неприемлемым считается прерывать человека, напомнили ей алгоритмы. И Сиф постаралась не чувствовать досады, когда Аль-Сигни забрала себе всю славу их общего прозрения. Зеленые глаза женщины сверкнули.
– «Не кантовать!» был единственным кораблем с капитаном. С настоящим человеческим экипажем.
Жатва, 16 января 2525 года
Как только рекруты первого взвода позавтракали и отнесли подносы на мойку, Эйвери повел их на ежедневный марш-бросок: десять километров в одну сторону и десять обратно вдоль шоссе Гладсхейма. За две недели физических занятий они привыкли к невыразимо скучной тропинке на ровных пшеничных полях. Но до сегодняшнего дня рекруты ни разу не отправлялись в поход в полной выкладке – с двадцатипятикилограммовым рюкзаком. И к тому времени, когда Эпсилон Инди начала немилосердно жечь с утреннего неба, марш-бросок превратился в суровое испытание.