В яблоневом саду Эйвери увидел «йотуны» – два огромных сборщика яблок. Они вполне могли валить деревья с помощью механических конечностей. Морпех недавно подслушал спор Хили с одним из рекрутов о точном количестве «йотунов» на Жатве. Медик никак не мог поверить, что на каждого жителя приходится по три «йотуна» – всего почти миллион машин, – пока рекрут не объяснил, что он имеет в виду различные модели: от мелких опылителей до шестиколесных монстров вроде тех, что в саду.
– Забавно, – сказал Пондер таким тоном, что стало ясно: ничего забавного он не видит. – Но поначалу мне не хватало моих солдат, боя и всего остального. Потребовался не один год, чтобы понять, какое же это безумие. Мне сильно повезло выйти из игры. До того, как дела пошли хуже некуда. И мне не довелось совершить ошибки, из-за которых погибло бы еще больше людей.
Эйвери кивнул, хотя вполне мог добавить, что прекрасно понимает его.
Перед ними поднимался Биврест. До известнякового нагорья оставался час езды, но Эйвери, прищурившись, уже мог разглядеть на склоне темные петли дороги, которая приведет их в Утгард.
По обеим сторонам серпантина, разделенные сотнями километров, проходили две линии магнитоплана – мощные монорельсы, которые устремлялись вниз с вершины Бивреста к Иде, в глубину фруктовых садов. Длинный поезд спускался по южной ветке. Казалось, он, состоящий из огромных контейнеров, движется слишком быстро. Морпех предположил, что это порожняк, следующий в ангар, где его дожидаются сотни «йотунов» с урожаем.
– Может быть, Комфлот решил, что вам нужно отдохнуть? – предположил Пондер.
– Может быть, – сказал Эйвери.
Это объяснение было ничуть не хуже других.
– Ну, так начни сегодня. Выпей, потанцуй с девушкой.
Эйвери не сдержал улыбку:
– Это приказ, сэр?
Пондер рассмеялся и хлопнул искусственной рукой по бедру:
– Да, штаб-сержант. Приказ.
К тому времени, как морпехи выехали на дугообразную подъездную дорогу у здания парламента Жатвы, Эйвери узнал о Пондере немало. Борьба с Восстанием заставила капитана пропустить прекрасные события – свадьбу старшего сына и рождение первого внука; он сожалел об этом больше, чем о потере руки.
Морпехи вышли из машины, застегнули медные пуговицы мундиров и надели фуражки с черным козырьком. Эйвери понял, что он теперь не только доверяет командиру, но и уважает его.
В фойе парламента было тесно из-за типичных завсегдатаев: мужчины в легких светлых костюмах в полоску, женщины в плиссированных платьях с глубоким декольте – такая мода, давно забытая в салонах центральных миров, только набирала обороты в провинциальном высшем обществе Жатвы. Некоторые гости пялились на Эйвери и Пондера и шептались. Штаб-сержант с изумлением узнал, что они первые морпехи – первые солдаты, – которых увидели эти люди. Но когда морпехи поднялись по запруженной гостями гранитной лестнице в танцевальный зал, многие любопытные взгляды похолодели. «Может, мы и новшество, – поморщился Эйвери, – но не обязательно приятное». Кажется, борьба ККОН с Восстанием ничуть не популярнее на Жатве, чем в других местах.