— Значит, так, Митяй, — отчетливо произнес Чекан, — у всех троих, думаю, есть дачи, люди они с деньгами. Проверь дачи, может, этот урод залег где-то за городом. Наведи справки, вплотную займись этим делом. Но самих хозяев не трогай, люди они уважаемые. Вот если найдешь Рафика, тогда они и заплатят.
Митяй кивнул:
— А с ним что делать?
— Пусть поживет, а я поеду.
— Отвяжите меня, отвяжите! — закричал Джамбулат, видя, что все покидают подвал, забыв о нем.
— Зачем? — спросил Чекан, нажимая на выключатель.
Помещение погрузилось во тьму. Железная дверь на хорошо смазанных петлях бесшумно закрылась.
— Поехали, сдохнет, так сдохнет, — сказал Чекан, заспешив к выходу.
Ему хотелось поиграть в карты. Своих людей он озадачил и теперь те будут проверять все три адреса, будут землю рыть, потому что за Рафика заплатят немалые деньги.
Уже приехав на место, Чекан вспомнил о раненом Винте. Он позвонил Рычагову, тот сказал, что все в порядке.
— Пусть полежит с недельку или чуть больше, пусть поправится хорошо, дома у него жены нет, некому присмотреть. Хорошо, доктор, все издержки мы компенсируем, скупиться не будем. Ты не напомнил тогда о деньгах, а я забыл.
— Я согласен, подожду, — ответил Рычагов, — но не больше недели.
— С деньгами я тебе сейчас человечка пришлю.
— Я не о деньгах, а о Винте. Неделя — не больше.
— Управимся, — ответил Чекан, обрадованный тем, что с Винтом все в порядке и тот не отдал концы на операционном столе.
Это было хорошей приметой. Терять своих людей Чекан не любил.
Винт проснулся на рассвете, проснулся от нестерпимой боли во всем теле. Но больше всего ему досаждала простреленная нога. Боль была острая, невыносимая. Действие морфия, который ему вкололи накануне, уже кончилось, и он чувствовал себя прескверно. В доме царила полная тишина.
— Эй, эй, кто-нибудь! — прохрипел, продирая горло Винт. — Да подойдите же ко мне, что я, подыхать здесь должен? Не могу я терпеть, болит, болит нога! — со стонами, извергая проклятия и ругательства неизвестно на чью голову, стенал Винт. — Да где же вы, черт бы вас всех подрал?
Рядом с ним стоял штатив для капельницы, трубка, как змея, обвила стойку, в бутылке было уже пусто.
— У, суки позорные, бросили меня здесь!
А за окном медленно поднималось солнце. Его золотистые лучи продирались сквозь сетку черных от дождя ветвей, пятна золотистого света ложились на белые ровные стены.
— Черт бы вас всех побрал, где вы, козлы долбаные?! — крикнул Винт.
А дверь в палату, где он лежал, была плотно притворена.
«Что же делать?» — размышлял бандит.