А затем появилось ощущение еще более удивительное — все миллионы светящихся шариков взорвались, взорвались одновременно. Это походило на игрушечный ядерный взрыв, который воспроизводит очень мощный компьютер с огромным экраном. И должна была после этого, невероятной силы взрыва, остаться пустота, безвоздушное пространство, но вместо этого ощущения появилась невероятная тяжесть, словно все горячие шарики собрались воедино, прекратили свое движение, слиплись, склеились странным образом и остановили вращение, но тут же исчезало и это ощущение, теперь представлялось, что и кожа состоит из бесконечного количества таких же шариков.
«Это атомы. Да, я состою из атомов. Мое бренное тело состоит из атомов. И если я могу думать, то я не мертв. Был мост с холодными перилами, было падение в маслянисто-черную воду. Мне вспороли живот. Да, да, меня ударили ножом в живот там, на мосту. Даже сейчас я ощущаю жжение в том месте, куда был нанесен удар. Болит все тело, болит вся моя бренная оболочка. Под ребрами, справа, жжение и боль просто невыносимы, именно туда вонзилось лезвие ножа. Да, да, там был нарушен порядок, там лезвие ножа, стальное, холодное, острое, как бритва, разъяло, расцепило миллионы, а может и миллиарды атомов, из которых состоит мое тело. Так состояло или состоит? — блеснула мысль. — Состоит, состоит, — ответило тело, ответило болью, тяжелой, вязкой. — А где я сейчас? — задал себе вопрос Дорогин. — Неужели я лежу на дне реки? Ведь именно в нее упало мое тело, именно к воде, к реке летел я, спасаясь от погони».
После неудачной попытки открыть глаза Сергей попытался шевельнуть языком, который заполнял весь рот, был огромным и твердым, словно выточенным из тяжелого дерева. Это тоже не удалось, и Сергей оставил бесполезные попытки. Единственное, что получалось, так это думать, хотя мысли все время сбивались, столкнувшись с нестерпимой болью. Боль парализовывала мысли, не позволяла им развиваться.
Мысли путались, превращаясь в огромный огненный клубок. И все это время Сергей пытался ответить на единственный вопрос: жив он или мертв? Если жив, то тогда где он, и что с ним случилось?
Но ответить на этот вопрос Дорогину не удавалось, не удавалось до тех пор, пока в его странном черном мире не появились звуки. Они были глухие, похожие на далекие подземные взрывы или раскаты молний, грохочущих где-то высоко за черными-черными тучами и одновременно далеко-далеко за несуществующим горизонтом. Ведь в его мире, в том мире, где метались мысли, не было никаких преград, не существовало ни стен, ни неба, ни земли, существовала лишь пустота, бесконечность, до конца которой не может долететь даже мысль. Так же не существовало времени, только звуки. Они возникли ниоткуда.