Папа на кухне варил кофе, за окном сияло чистое небо, и где-то слева светило солнце. Последний учебный день в школе.
Я свесила ноги с кровати и посидела немного, разглядывая узор на коврике.
«Хватит, – сказала себе. – Всё, хватит».
И пошла поздороваться с папой.
– Смотри, что у меня есть, – сказал папа, протягивая мне два билета в цирк. – С окончанием.
Я чмокнула его в щеку, он улыбнулся впервые за долгое время.
– Это сегодня вечером, – уточнил папа. – Если хочешь, возьми Ваню.
– Ну что ты, – я покачала головой, – пойдем вместе. Сделаешь капучино?
Три урока. После них мы всем классом отправились в кафе пить лимонад и дурачиться. Стараясь вести себя как обычно, я думала, что же должно произойти сегодня в 13:40. Мне надоела игра невидимого собеседника, который не успокоился и после того, как я поняла, что мама не вернется.
– Погуляем? – предложил Ваня, когда все расходились по домам.
– Мы с папой идем в цирк вечером. Давай сегодня днем, часа через полтора? Только схожу переодеться, – предложила я.
– Ага, – ответил он.
Я чмокнула его в губы:
– И купим змеек-тянучек.
Ваня улыбнулся – ничего не понял.
В 13:30 я была дома. Сняла толстовку, надела самую красивую футболку. Сварила кофе и села за стол в комнате. Положила перед собой телефон и ждала 13:40. Я хотела окончательно убедиться, что мой таинственный собеседник – всего лишь недобрый шутник, кем бы он ни был. И когда ничего не произойдет, а я была уверена, что ничего не произойдет, тогда я позвоню Ване, и он за мной зайдет. Мы пойдем в Таврический, а может, в оранжерею. Будем говорить друг другу глупости и есть мороженое. Или уедем на Крестовский и будем до тошноты кататься на аттракционах.
13:40.
Пусть пройдет еще минута.
Чудо-остров, парк аттракционов на Крестовском. Мне было лет семь. Мама ушла за билетами на колесо обозрения, мы с папой остались ждать ее у макета бэтмобиля. Сначала сделали миллион фоток, вместе и по отдельности, кричали: «Я человек – летучая мышь!», потом сидели на бэтмобиле, набирая ее номер, – она не отвечала. Ветер гонял сухие листья по мягкому настилу, падали капли дождя.
Уже тогда я была как флюгер – угадывала малейшее изменение их настроения. Вот мама не отвечает на двадцатый звонок. Вот папа нервничает – поджимает губы. Вот уже злится – сжимает-разжимает кулаки в карманах.
Она пришла через сорок минут, счастливая и рассеянная, протянула папе помятые билеты.
– Встретила в очереди Иру. Говорит, последние образцы дают хорошие показатели. Представляете, что начнется?
И, продолжая говорить об образцах, потянула нас к колесу обозрения. Мы с папой были так измучены ожиданием, что ничего ей не сказали. В стеклянной кабинке папа мрачно молчал – на улице стемнело, никакого обзора не получилось.