Цукерман освобожденный

Philip Roth

Zuckerman Unbound

Роман

Перевод с английского Веры Пророковой

Москва 2019

Автор искренне благодарен за бесценную информацию и поддержку всем, кто прямо или косвенно принял участие в этой книге и в самом авторе.

Какого хрена ты тащишься на автобусе, при твоем-то бабле?

Поинтересовался этим низкорослый, крепко сбитый парнишка, коротко стриженный, в новом деловом костюме; он мечтательно листал автомобильный журнал и тут вдруг увидел, кто сидит с ним рядом. Этого было достаточно — он завелся.

Нелюбезный ответ Цукермана — перемещаюсь в пространстве на автобусе — его не остановил, и он радостно дал совет. В последнее время все давали, если его встречали.

— Купил бы вертолет. Я бы точно купил. Приобрел бы право на посадку на жилых домах и летал бы себе над собачьим дерьмом. Эй, видите этого типа? — Второй вопрос он обратил к мужчине в проходе, читавшему «Таймс».

Автобус шел по Пятой авеню, на юг, от нового места жительства Цукермана в Верхнем Ист-Сайде. Он ехал на Пятьдесят вторую, к инвестиционному консультанту: встречу организовал его агент Андре Шевиц — надо было диверсифицировать капиталовложения. Прошли те времена, когда Цукермана заботило только то, как бы Цукерману заработать денег: теперь ему нужно было беспокоиться о том, чтобы его деньги зарабатывали деньги. «А где они у вас сейчас?» — спросил инвестиционный консультант, когда Цукерман наконец ему позвонил. «В чулке лежат», — ответил Цукерман. Инвестиционный консультант расхохотался: «Вы намерены и впредь их там хранить?» Он ответил «да», хотя в тот момент было проще сказать «нет». Цукерман втайне от всех объявил мораторий на все серьезные решения, проистекающие из ошеломительного успеха. Когда сможет снова мыслить ясно, тогда и будет действовать. Это всё, эта удача — что она означает? Свалилась так неожиданно и в таких масштабах, ошеломила — хуже несчастья.

Поскольку Цукерман обычно в час пик никуда не выходил — разве что с чашкой кофе к себе в кабинет, перечитать написанный вчера абзац, — он слишком поздно понял, что для поездки на автобусе выбрал неподходящее время. Но по-прежнему отказывался верить, что не может появляться где и когда захочет так же свободно, как полтора месяца назад, не напомнив себе предварительно, кто он такой. Обычных каждодневных размышлений о том, кто он есть, и так, без горба нарциссизма, таскать за собой было тяжело.