— Раз приняли солдата во взвод, не делай ему исключение, иначе он перестанет верить в себя.
Они засели в низинке у болота, и, хоть поблизости раскинулись посадки молодого леса, держать нужно было именно этот рубеж.
Немцы атаковали двумя батальонами, но горсточка снайперов продержалась весь долгий летний день.
Ночью хоронили товарищей, а рано утром Ковтун приказал нацепить пилотки на саперные лопаты и воткнуть их около себя:
— Пусть маячат две головы, нам будет легче, а немцам больше хлопот.
Против взвода Ковтуна немцы бросили свой снайперский взвод. Видно, решили быстро управиться с русскими стрелками. Массовая дуэль тянулась несколько часов, взвод Ковтуна потерял больше половины. Наступила тягостная пауза. Стемнело.
Над окопчиком показалась голова командира, синие глаза в сумерках казались черными.
— Слушай, Люда, твоя винтовка шалит, слышу по звуку. — Он занимал соседнюю ячейку. — Бери мою, заслужила. А я к пулемету, будете отходить — задержу.
— Не уйду от тебя, Василь!
— Приказываю.
— Не могу. Я же не бедняга Галя, не спроваживай меня до срока, забудь, что я не парень.
Кажется, это она приказывала, заклинала своего командира и помянула имя Гали, веселой девушки, которая была с ними всего неделю. После первых боев она, меткий стрелок, не могла справиться с дрожью в руках, ее лихорадило от стука пулемета, от крика раненых. Никто Галю не упрекнул, даже жалели, ведь понимали — она сразу надорвалась.
Ковтун сдался:
— Попробуем отходить вместе.
Но вдруг заработали минометы врага, и через полчаса командование взводом принял на себя уже другой — певун Марченко. Только теперь он подавал команду охрипшим голосом: уже сутки не было воды, и в голосе дрожала соленая влага, она рвала глотку. Пулемет Ковтуна перешел к Марченко, винтовка синеглазого украинца была в руках у Люды. Марченко дал приказ отходить. Немцы на мгновение угомонились, а у снайперов оставались только гранаты. Люда приподнялась, она должна была перешагнуть через тело Ковтуна, но не могла сдвинуться с места. Тогда к ней подполз Деев. Он взял ее, полуобеспамятевшую, в охапку и потащил.
Марченко и двое раненых снайперов зарыли тело Ковтуна.
А в сентябрьских боях, на окраине Татарки, когда отбивали атаку противника, погиб новый командир взвода, — Люда приняла командование на себя. Она бросилась к пулемету и положила винтовку Ковтуна на бруствер. Разорвался снаряд. Люду ударило о землю, винтовку Василия разнесло в щепы.
За окном рассветало, начинался ранний нью-йоркский день…
Люда одна сидела за большим письменным столом, перед ней лежала нетронутой аккуратная стопка бумаги.