— Авет, — окликнула его Кассина. — Хватайся.
Вайрон потянулся, и она поймала его за руку. Вторую взял появившийся следом Харвус. Вместе они вытащили его из мешка. Пол коридора смялся, и над остальными мешками через него пролегла широкая трещина. Стены покосились, и с верхних тюремных галерей доносились звуки распахивающихся дверей и вопли высвободившегося безумия. В воздухе повис густой дым. Часть стены с другой стороны широкого пространства коридоров обрушилась, раздавив под собою пару стражников, которые находились на этом ярусе. Одного погребло почти полностью, из-под обломков виднелась лишь одинокая рука в перчатке. Второе тело осталось по большей части свободным, упавший металл размозжил только голову и плечи.
— На корабль напали, — сказала Кассина.
— Кто? — задался вопросом Харвус. Его лицо застыло в напряженной гримасе человека, чья голова пульсировала от неослабевающей агонии. Из левого глаза мужчины постоянно текла тоненькая струйка крови. Он был эмпатом, и никогда не мог целиком оградиться от боли, что его окружала.
— Пока мы не натолкнемся на них, меня это не волнует. Вот наш шанс.
— Ты знал, что это случится, — сказал Харвус Вайрону.
— Я не знал, что случится, — ответил Авет. — Только то, что нам нужно делать.
— В любом случае, все пришло в движение, — произнесла Кассина. На ее голове не было ни волоска. Кожа багровела от непреходящей горячки, только усилившейся с тех пор, как системы подавления заблокировали облегчение, которое могло дать ее телу высвобождение психической энергии. Теперь на ее руках мерцали крошечные огоньки. — Что дальше?
Вайрон указал на запертую дверь. Пси-щит отключился.
— Откроем ее.
— Тот, кто сидит внутри, опасен, — заметил Харвус.
— Я знаю, кто там, — сказал Вайрон. — Она опасна. Но я думаю, что если мы будем осторожны, то опасней она будет для стражников.
— Думаешь, значит.
— Я знаю, что мы должны это сделать.
— Тогда давайте быстрее, — сказала Кассина. Она обыскала тело стражника, нашла железные ключи и передала Вайрону.
Он отпер дверь. Им пришлось навалиться всем трем, чтобы распахнуть ее.
В камере находилась женщина в лохмотьях. Она была худой как скелет, кости в конечностях выпирали так сильно, что те походили на лапы насекомого. У нее был рот, однако самого лица не было. На его месте была только гладкая плоть, без намека на впадины глазниц или выступ носа. У нее отсутствовали уши. Яйцеобразный череп обрамляли жидкие волосы. Был лишь рот, с неестественно белыми зубами и широкими челюстями.
Дверь и стены камеры были толстыми, и у Вайрона кровь застыла в жилах, когда он понял, как громко стенала мутант, если ее было слышно снаружи. Он стиснул зубы от звука, состоявшего из скорби, страха и сумасшествия. Стоны пробрали его до глубины души. Пересилив себя, Авет сделал еще один шаг внутрь.