Перессказ - Летающий Свин
Стражники волокли Авета Вайрона и других пленников по коридорам темным, как само отчаяние. Они были в толстых, черных панцирных доспехах. Лица скрыты за жуткими армапласовыми шлемами. Двое держали Вайрона под руки, и махали шоковыми булавами в свободных руках. Стражники Черного корабля «Иркалла» напоминали ему нечеловеческих, огромных, бесчувственных автоматонов, столь же далеких от сочувствия, как если бы они были частью корабельных систем.
Они пугали его, однако они не шли ни в какое сравнение с безмолвными женщинами. Их доспехи были золотыми, а лица, когда Вайрон мог их увидеть, выглядели холоднее масок. Двое из них шли впереди стражников. Они общались между собой на языке жестов. Вайрон не знал, о чем они говорили, но по гневной порывистости движений догадывался.
Это моя вина, и только моя.
Среди заключенных в трюме зрел полномасштабный мятеж, несмотря на все усилия стражников. Женщины навели порядок силой и самим фактом своего присутствия. Теперь они вели зачинщиков бунта на наказание. Вайрон надеялся, что Харвусу и Кассине хватит сил пережить грядущее. Насчет себя он не был столь уверен. В такой близости от золотых женщин Вайрон как будто задыхался. Он чувствовал себя изолированным и пустым, психическая энергия, что истязала и определяла его, исчезла, так, словно ее никогда не было. Рядом с безмолвными воительницами Вайрону казалось, словно никогда не было его самого.
Вдоль коридора тянулись железные освинцованные двери. На них были начертаны гексаграммные руны-обереги, и Авет дергался от уколов боли каждый раз, когда проходил мимо древних символов. Шириной каждая руна не уступала двери, которую покрывала, как будто нарекая обитателей камер. В действительности то была рука правосудия, укрепляющая тюрьму путем подавления сил псайкеров за дверьми. Однако невзирая даже на такие меры предосторожности и заглушающий сигнал помехи, беспрестанно скрежетавший на тюремной палубе корабля, подавление не было тотальным. Сила, пускай слабая и искаженная, все равно просачивалась. Лишь близость одной из безмолвных женщин могла на время полностью лишить псайкера его способностей.
Сквозь зарешеченные наблюдательные оконца в дверях Вайрон мимолетно замечал движение и боль. Из одной камеры звенел отчаявшийся неразборчивый смех. Решетки дрожали в унисон со звуком, и в воздухе клубились хлопья металла — хохот подтачивал их. За другой дверью мужчина прижимался лицом к окошку и бормотал слоги, которые звучали слишком ритмично и слаженно, чтобы счесть их бредом. Воздух вокруг него загустел и потемнел, как будто в преддверии шторма. В другой камере кто-то метался туда-сюда, врезаясь в стены, безумно вопя, его очертания смазывались от сверхчеловеческой скорости.
