– Они хотят только хорошего. Они борцы за народное счастье…
– И готовы перебить половину этого самого народа, чтобы осчастливить вторую.
– Как ты можешь так говорить? Ты же их совсем не знаешь!
– Зато я хорошо знаю, чем всё это кончится.
– И чем же? – раздался от двери насмешливый голос.
Гедвига и Дмитрий одновременно оглянулись и увидели стоящего в проеме Крашенинникова. Ипполит Сергеевич всё это время с нескрываемым интересом прислушивался к их разговору, но в последний момент не выдержал и вмешался.
– Дядя, тебя стучать не учили? – первым опомнился Дмитрий.
– А я, некоторым образом, у себя дома.
– Что?!
– Что слышали. Я снимаю эту квартиру для госпожи Берг и, следовательно, являюсь здесь хозяином.
– Это правда? – повернулся к девушке Будищев.
Та не нашла в себе сил ответить и лишь затравлено молчала, прикрыв лицо руками.
– Ну что же ты, голубушка, – продолжал адвокат. – Хоть бы дверь закрыла, ей богу.
– Вам не следовало так поступать, – глухо отозвалась модистка.
– Да, – бесстыдно согласился Ипполит. – Не слишком красиво получилось, но я даже рад, что услышал всё это. Не в каждом романе прочитаешь про такое!
– Ладно, пошел я, – хмуро заметил Дмитрий, с неприязнью глядя на Крашенинникова.
– Но вы так и не ответили, чем все это закончится?
– Для кого как.
– В каком смысле?
– Очень просто. Ты этих дурачков, вроде Максима, на смерть пошлешь, а сам будешь в шоколаде. Такие как ты – всегда в выигрыше.
– Вы фундаментально ошибаетесь на наш счет! Мы – борцы за народное счастье и не боимся сложить головы за свои идеалы. И если надо будет, то и я, не колеблясь, положу свою жизнь на алтарь революции. А вы способны на такое? Вы сможете пожертвовать собой, чтобы уничтожить тирана?
Дмитрий, некоторое время, не мигая, смотрел на упивавшегося своим красноречием Крашенинникова. Громкие слова адвоката не произвели на георгиевского кавалера ни малейшего впечатления, но вот явно сквозившее в них обвинение в трусости показалось обидным. И Будищев не выдержал.
– То, что вы собираетесь погибнуть, говорит лишь о вашем непрофессионализме, – с кривой усмешкой заявил он Ипполиту. – А теперь, если нет крыльев, посторонись.
– Каких крыльев? – удивился тот.
– А вот я тебя сейчас в окно выкину, тогда узнаешь, отчего люди не летают как птицы!
Дорога домой показалась графу Вадиму Дмитриевичу невыносимо долгой. Казалось что лошади еле плетутся, кучер совершенно их не понукает, а колесные оси скрипят так, как будто не видели смазки со времён выхода из каретной мастерской. Но хуже всего, казалось что каждый прохожий бездельник, каждый зевака завидев блудовскую карету ткал в неё пальцем и говорил окружающим: – «смотрите, это едет первое посмешище на весь Петербург»!