Там в одном приволжском городке она встретила Ипполита, который дал ей возможность открыть своё дело и преуспеть в нём. Не за так, конечно. Он тоже не предложил ей руки и сердца, говоря, что женат на революции. Но Геся всё равно иногда чувствовала себя содержанкой и падшей женщиной.
И вот теперь, после стольких лет нашелся человек захотевший назвать её своей женой. Это было так не обычно, что об этом стоило подумать. Возможно, Дмитрий не самая блестящая партия, но он молод, силен, недурен собой, да к тому же умеет зарабатывать деньги. И не жадный. Сколько получал жалованья простой нижний чин, пусть даже унтер, когда он принес ей тот отрез ткани, и велел сшить из него себе красивое платье? И ведь она была именно в нём, когда её впервые увидел Крашенинников. «Нет, уж совсем никуда не годится, вспоминать сейчас об Ипполите!» — с досадой подумала модистка.
— Эй, извозчик! — прервал её размышления возглас Будищева, и перед ними тут же материализовалась пролетка лихача.
— Куда прикажете, барин? — с ухарской улыбкой осведомился у него кучер.
— В лавку Шульца, на Английской.
— Полтора рубля, — счел своим долгом предупредить лихач.
— А харя не треснет?
— Помилуйте, барин! Овес-то ныне…
— Так я за лошадь и переживаю, не за тебя же!
— Только за-ради вашей барышни, чтобы ножки не била — рупь двадцать!
— Восьмигривенный!
— Эх, где наша не пропадала, — мотнул головой извозчик, так что с головы едва не свалился цилиндр. — Садитесь господа, домчу с ветерком!
— А отчего именно к Шульцу? — тихонько спросила Геся, когда они устроились на сиденьях.
— Первый день новой жизни нужно начать в хорошем месте.
— Для человека пытающегося произвести на даму впечатление, ты слишком долго торговался с извозчиком. Я даже засомневалась, кто из нас принадлежит к народу Израилеву.
— Это специально, чтобы ты понимала, что я — человек серьезный и деньги на ветер кидать не стану.
— Конечно-конечно. Ты такой серьезный и положительный, что даже ребе из нашего местечка не стал бы возражать против твоего сватовства.
— Я всегда говорил, что раввины — люди умные. Не то что, ты, не понимаешь своего счастья!
Убийство великого князя Алексея Александровича произвело в жандармском управлении эффект разорвавшейся бомбы. Сначала все притихли, будто оглушенные этим неожиданным событием. Затем бросились изображать лихорадочную деятельность, так что знаменитый «Стукалов приказ», в данный момент, более всего напоминал разворошенный палкой муравейник.
Одним из немногих людей сохранивших способность ясно мыслить, был, как ни странно, сам шеф жандармов — генерал Дрентельн. Чтобы пресечь панику Александр Романович щедрой рукой наделял своих подчиненных поручениями и в скором времени разогнал заниматься делом всех кого смог, после чего вызвал к себе Вельбицкого.