Труд и творчество создают новую систему бытия, а не просто способ получения полезных вещей и психологического вдохновения. Мир вечных и идеальных объектов будет красив и интересен по-своему. В нем не будет единичного дискретного изменения. Движение в нашей действительности противоречиво: оно представляет единство динамики и статики, прерывности и непрерывности. А в том мире, где господствует идеальное бессмертие и вечность, природа движения станет иным. Я не знаю, какой смысл в том, что кто-то остается в идеальном состоянии навечно, а кто-то бесследно исчезает для них самих. Допускаю, дело не просто в честолюбии. Идет какой-то странный и таинственный процесс поиска невидимой истины личного бессмертия, которого в буквальном эмпирическом смысле нет и быть не может, ибо оно противоречит законам естественности нашего мироустройства.
Что творит человек, накапливая идеальные объекты, можно только предположить и догадываться. Позволю одно предположение.
Вечный несбывшийся зов философии — некое единение людей. В русской философии идеи «соборности» и «богочеловека и богочеловечества» имеют глубокие корни.
Уже много раз собирали людей — был избранный Богом народ, были крестовые походы для единения христиан, были совсем недавно призывы к арийской чистоте и коммунистическому единению. Дискретность мироустройства не дает мыслителям почему-то покоя. Витает космическая тоска по абсолютному единению. Вот и думается, не отсюда ли растут корни. Понятно: слить в одно неразличимое единство разнородные кусочки нашего мира невозможно, ибо они подчинены законам конечного времени, мешают законы конечности скорости света, гравитации, непроницаемости, точнее, ограниченной проницаемости, другие константы. В нашем мире нет абсолютной проницаемости даже для нейтрино. Нерасчленимое единство (в том числе и людей) возможно лишь за пределами конечного и временного. Но не в сверхъестественном мире, которое может быть лишь в фантазии, а здесь, в этом нашем бренном мире. Парадоксальная проблема: остаться в этом мире и не быть в нем. Точнее, будучи здесь, в нашем естественном мире не подчиняться его законам, принципам и константам, создавая из них новые принципы, константы, процессы и вещи.
Если все перевести в идеальное состояние, то выполнится это парадоксальное требование, станет возможным то единство всеобщей проницаемости, по которому разливается тысячелетняя тоска.
Но зачем? Что это даст каждому конкретно? Мы выше говорили: если даже полностью человек превратит свою жизнь в идеальное отражение, он жить в обычном, земном, конечном смысле не будет. Примеры тех, кто обессмертил свое имя в истории, скорее угнетают, чем воодушевляют. Ну и что Цицерону или Ф. Аквинскому от того, что они получили бессмертие в идеальной форме. Их отраженная на материале ораторства и католицизма идеальная жизнь мертва, безжизненна, бесчувственна, без движения. Кажущаяся динамика не от этого остатка, обрезка их прошлой жизни, а от различий людей, вступающих в контакт с этими идеальными жизнями. Если нет какого-то скрытого смысла, то все это бессмысленно и бесполезно. Что мне от того, что кто-то после моей смерти будет общаться с тем, в чем «живет» мое отражение, мое идеальное бытие!