— Нам удалось убедить всех, что именно ты — самая подходящая кандидатура для руководителя «политической хроники», — продолжал главный редактор. — Хотя, признаться честно, никто особенно и не возражал, узнав, что ты везешь снимки покончившего с собой Кроммера!
— И еще кое-что, что будет поинтереснее фотографий! — Теперь Аксель наконец мог насладиться произведенным эффектом. Его обычно веселый шеф судорожным движением руки снял очки и начал их протирать, старательно пытаясь не показать собственного волнения.
— Что же это? — наконец выговорил он.
— Описание убийцы!
— Этого не может быть! Кроммер сам покончил с собой! — вскричал шеф. Словно подброшенный какой-то неведомой силой, он выскочил из кресла и перегнулся через стол, где напротив него удобно расположился Дорфи.
— Может, старик! Все может быть! Да ты ведь и сам знаешь или по крайней мере предполагаешь, что Кроммера кто-то поторопил с отправкой на тот свет. Не могли его не убить, не имели права выпустить живым, иначе бы он… Иначе бы ты не стал так подробно меня инструктировать, передавая нам это дело.
— Постой, Аксель! Не горячись! Черт с ними. Да наплевать нам с тобой на Кроммера, на Шпукера, на всю эту собачью свору, именуемую большой политикой. Но не наплевать же нам на самих себя?! Поверь мне, Аксель. Я не первый год работаю в прессе, не первый год кручу уголовные дела. Начинал я таким же, как и ты сейчас. Да что ты, еще моложе. Как тот желторотый, что поехал с тобой. Ты ничего не сможешь доказать. А если начнешь копать… Поверь, радости тебе это не принесет.
— Я все прекрасно понимаю, — медленно, словно раздумывая, сказал Аксель. («А ведь этот идиот действительно считает, что я начну крутить дело. Боится меня».)
— От этого будет плохо не только мне, — сбиваясь, уже не подыскивая слова и давно отбросив приготовленный заранее вариант разговора, продолжал главный. — Подумай о себе, о своем будущем!
— А разве я сказал «нет»? — удивленно, словно только что услышав своего собеседника, тихо произнес Дорфмайстер. — Конечно, это самоубийство. На трупе нет никаких следов насилия. Мы это выяснили точно. Опять «Бильд» придется признавать, что она немножко поторопилась кричать «караул». Правда, после вскрытия профессора так и не смогли решить, что же произошло с Кроммером. Кажется, он слишком много глотнул снотворного. Но это, разумеется, самоубийство!
— Слава богу! — облегченно вздохнув, упал в свое кресло редактор.
— …Но к этой версии мы будем приходить постепенно, шаг за шагом, не сразу. Неужели ты… — «и те, кто стоит за тобой», — чуть было не прокричал в горячке спора Дорфмайстер, — неужели ты не понимаешь, что к версии об убийстве отставного политика могут прийти люди, и у нас в ФРГ, и за рубежом, которым не так-то просто заткнуть рот? Единственный шанс — это нам самим отработать версию убийства. Отработать по полной программе. И доказать несостоятельность, беспочвенность подобных подозрений. Потом раскрутить этого пресловутого разоблачителя — Шпукера. Уверен, у этого мерзавца есть за что зацепиться в прошлом. А потом доказать, что он и Кроммер запутались во взаимных претензиях, переругались, и от обиды один мерзавец решил разоблачить другого. Наверняка Кроммер в чем-то замешан. Дыма без огня не бывает. Это ляжет, разумеется, пятном на мундир покойного политика от ХДС. Но пятном меньшим, чем, к примеру, история об убийстве этого же политика, когда он узнал о, скажем… незаконной торговле оружием. — По вмиг посеревшему лицу главного Аксель понял, что попал в точку.