Насрин Баджи постучала пальцами по столу, потом взглянула в зеркало.
– Мне бы не помешала помощь, – сказала она мне и, когда я подошла к ней, кивнула на щетку на столе.
Я взяла деревянную щетку и принялась расчесывать волосы Насрин. Я делала это бесчисленное количество раз для матери и сестер, но никогда не выполняла такое интимное действо для незнакомого человека. У Насрин Баджи были прямые каштановые волосы с проседью. Волосы моей матери были черными, как ночное небо, и волнами падали на ее плечи. Последний раз, когда я расчесывала мамины волосы, стараясь осторожно распутать узлы пальцами, она напевала колыбельные Сафе, лежавшей, свернувшись, у нее на коленях. Мысли о матери словно парализовали мои руки.
– Мумтаз сказала тебе, что ты должна делать по дому? – спросила Насрин.
– Нет, – ответил я.
– Ты здесь работаешь на меня и будешь выполнять все мои распоряжения. Будешь приносить мне еду и ждать, пока я поем. Если я буду не одна, будешь ждать нас всех. Будешь делать мне массаж головы, когда она у меня болит, и приносить мне лекарство от мигрени. Будешь спать с открытой дверью, чтобы, если мне что-то понадобится, ты меня услышала. Все поняла?
Я кивнула. Прежде чем она продолжила, зазвонил телефон, лежащий на туалетном столике.
– Мой муж, – сообщила она и подняла трубку.
Хан Сахиб. Я так боялась Джавада Сахиба, что совсем забыла про его отца, настоящее чудовище из моего детства. Монстр, которым наши мамы пугали нас, когда мы плохо ели или не слушались. Он спал в этой самой комнате.
– Думала, ты забудешь мне позвонить, – сказала Насрин в телефон. – Утром звонила Газала. Она перенесла ради нас свою вечеринку на следующий месяц. Я сказала ей, что мы приедем. – Она слушала и улыбалась. – Да, я рада, что хоть что-то может отвлечь тебя от политики.
Они поговорили еще немного, прежде чем попрощаться.
– Его постоянно нет дома. Он вместе со старшим сыном в Исламабаде. Заниматься политикой в его возрасте! Представляешь?
Я постаралась не выдать своего облегчения. По крайней мере, человек, которым нас пугали в детстве, едва ли часто будет бывать здесь…
– Наверное, ты скучаешь по семье? – сказала Насрин. – Это, должно быть, нелегко.
В отличие от сына, в голосе Насрин не ощущалось злобы. Я кивнула.
– Я могу тебя понять. Конечно, я вышла замуж за одного из родственников, но все же скучала по своей семье. Ты ведь из Набай-Чака, не так ли?
– Да.
– А я из Бэнвей-Чака.
– Бэнвей? Ведь это в десяти минутах ходьбы от моего дома! На другой стороне рынка.
– Верно, – согласилась она. – Ты ведь знаешь семью Марали?