Сердце оборвалось в груди.
– Что значит “осложнения”? – выпалил я. – Какие? Почему мне не позвонили раньше?
– Отторжение имплантатов. Твоя мать была против, чтобы ты знал, – еще раз со сдержанным скандинавским менталитетом повторил Гельмут. – Но я решил, что ты имеешь право быть в курсе и поддержать ее.
Разумеется, я имел такое право. Раздражение на Гельмута не несколько секунд сменилось каким-то подобием уважения за поступок и угрызением совести в собственной душе.
Хороший же я сынок. Мы ведь не первый раз с ней ругались, но обычно я все равно звонил или она сама связывалась раз в несколько дней хотя бы для обмена обычными “Как дела? – Нормально”. А в этот раз даже не заметил, что уже столько дней по всем фронтам была тишина.
Конечно, можно было бы свалить на усталость, учебу и прочее. Но это было бы оправданием, потому что таже Ника своей матери звонила регулярно.
– Я могу к ней приехать? – спросил у Гельмута.
– Да, конечно. Я вышлю адрес. Ей будет приятно, быть может, это даже ускорит ее выздоровление.
– Все настолько плохо? – не удержался от еще одного вопроса я, при этом очень боясь услышать слишком печальные вести.
– Она принимает много антибиотиков, едва не начался сепсис, но острый период уже прошел. Скорее, вся беда в психологическом состоянии. Пришлось провести еще одну операцию и удалить все импланты. В ближайшие несколько лет любые операции подобного плана для нее под запретом…
– Понятно, – протянул я. – Я скоро приеду.
– Лучше завтра, – порекомендовал Гельмут. – Сейчас поздно и она спит после лекарств. Но утром…
– Хорошо, я буду утром, – пообещал я, понимая, что мое настроение на нуле. – Спасибо, что позвонил, Гельмут.
Я отложил телефон, вновь взял бутылку вина, наполнил свой бокал и, не чокаясь, выпил его до дна.
Ника за всем этим пронаблюдала с каменным выражением лица.
– Что-то случилось? – испуганно спросила она.
– Да… – мрачно отозвался я. – Мама моя дооперировалась…
Следующим утром я встал около семи, так, по моим расчетам, я успевал съездить к матери, побыть у нее около пары часов, а после вернуться обратно в квартиру за Никой и поехать вместе в универ.
Одеваться в своей комнате старался тихо, чтобы не дай бог грохотанием не разбудить соседку. После прошлой дикой недели она наверняка отсыпалась без задних ног у себя в спальне.
Я полностью оделся, забивая к чертям на утреннюю гигиену, и осталось только обуться, но едва открыл дверь в коридор, как в нос шибануло запахом свежесваренного кофе.
Я недоверчиво вылез наружу и глазам не поверил, когда увидел Никс на кухне. Мало того, что она не спала, так уже и завтрак был на столе, и кофе парило в турке.