Мы старались звонить раз или два в день, чтобы поздороваться и спросить о ее самочувствии… и получали в ответ что-то из серии: «Сдохну, узнаете».
Позвонив маме где-то в одиннадцать часов утра, на вопрос «Мам, привет, как дела?» в трубке раздавалось:
— Да какие у меня дела, дела у вас, это ж вы занятые, а я-то чего? Гляди, вспомнила она про мать… дела… ты бы о здоровье сначала спросила… да ела я сегодня или нет? Уже одиннадцать!
И, распаляясь за пару минут, мама начинала сама себя оскорблять, говоря: «Да, мать же у вас идиотка, хуже матери в мире не найти, я — сволочь, а вы у меня святые…» и так далее, и тому подобное.
В первые годы мы терялись и делали попытки оправдаться:
— Мам, да я такого никогда не говорила, — старались донести до нее и я, и сестра.
Но она орала и не слушала нас.
— Не говорила, так подумала! Судят не по словам, а по делам, — обрезала наши попытки объясниться мама. — Не смей мной командовать! — кричала мама. — Мной никто никогда не командовал, даже мать, которой у меня не было, а ты рот разеваешь! Знай край, да не падай! Не всегда говори, что знаешь, но всегда знай, что говоришь! Яйца курицу не учат! Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку, — сыпала она выражениями.
После этого мне или сестре задавался прямой вопрос:
— Кто здесь мать, я или ты?
Получив ответ, что, конечно же — она, мама резюмировала:
— Вот и закрой свой рот! (Или просто «заткнись»).
Мама — человек начитанный, любит вставлять в разговор цитаты, устоявшиеся выражения и в карман за словом не лезет. Во то время, когда происходят описываемые события, мы все уже с полгода жили раздельно, мама словно не могла с этим смириться, а нам это позволяло более-менее дозировать общение. В иной раз казалось, что чем спокойнее ты стараешься реагировать, тем больше это раздражает и выводит из себя нашу маму. В такие дни нас обвиняли в полном равнодушии, эмоциональной холодности и бедности, незрелости чувств и прочее. Порой, устав от бесконечного выяснения отношений, мы поступали по-другому, мы звонили ей, но молчали. Главным для нас являлось понимание того, что раз мама сняла трубку и бодро говорит «алло», то, значит, с ней все нормально. Все друзья-знакомые, знавшие нашу непростую ситуацию в семье, тоже рассказывали нам, где и при каких обстоятельствах они ее видели. И так как гулять мама ходила строго два раза в день, то информации у нас хватало.
В последний раз причиной к началу серьезного конфликта послужил мой «не имеющий названия» поступок, а именно то, что я наняла дочери репетитора по английскому языку. Мама на это страшно обиделась. Она считала, что ее знаний английского вполне достаточно для занятий с внучкой, а у меня на этот счет имелось другое мнение. Ее знания самоучки и акцент, с которым она читала тексты, не имея опыта разговорной речи, не казались мне достаточными для преподавательской деятельности. Возмущенная наймом учительницы мама требовала от моей дочери сказать «этой крохоборке», одно из названий мамой репетитора, чтобы та не приходила, если «внучка, конечно, любит бабушку». Внучка, не осмеливаясь бабушке возражать, со слезами жаловалась мне, я разговаривала об этом с мамой, мы ссорились, и ситуация заходила в тупик.