– Чего это? – оторвался от созерцания своего разбитого кулака Серега.
– Болото какое-то. – Васька прислушался и повернул налево. – Пошли сюда, там, кажется, речка.
Под ногами у них оказалась светлая тропинка, идущая вдоль обрыва. Лагерь, границу которого обозначали кусты и деревья, широким полукругом уходил налево. Обрыв сбегал вправо и вниз. Глебов все еще прислушивался, не идут ли за ними, бросая тревожные взгляды в сторону притихшего лагеря.
Но вокруг все было спокойно. Васька зашагал бодрее. Сзади сопел Щукин. Глебов собрался сообщить приятелю гениальный план следующей вылазки, повернул голову направо и вздрогнул.
Болото, заросшее травой, отдалилось. В центре появился высокий, утонувшей в темной зелени деревьев остров с обрывистой кромкой. На самом краю, на кончике, на голом пятачке, ярко выделяясь на фоне еще не погасшего вечернего неба, нависал над обрывом огромный черный крест. Казалось, еще чуть-чуть, и, оторвавшись от земли, он медленно поплывет по воздуху.
Так он и сделал. Бесшумно поднялся и полетел, яснее проявляясь на фоне закатного неба.
В спину Глебова ткнули. Его сердце совершило бешеный скачок из груди в пятки и обратно.
– Чего замер? – недовольно пробурчал Щукин.
Васька вздрогнул. Крест перестал наваливаться на него и вернулся на свое место.
– Ты видишь? – прошептал Глебов.
Щукин поднял голову.
– Ух ты, – выдохнул он. – Настоящий?
– Дурак ты, Щука, – облегченно вздохнул Глебов, поняв, что крест ему не почудился – он есть на самом деле. – Разве кресты бывают ненастоящими? Пошли. – И как можно быстрее побежал вперед, прогоняя от себя только что виденный кошмар.
– Там кладбище? – неуверенно спросил Щукин.
– Наверное, – пожал плечам Васька, с опаской поглядывая в сторону неустойчивого креста. Но тот больше не двигался. – Завтра выясним. Пошли.
Серега послушно зашагал по тропинке. Светлая дорожка отлепилась от обрыва, пересекла поле и начала спускаться вниз, к журчащей неподалеку воде. Крест еще какое-то время повыпячивал свои острые перекладины, потом все загородили деревья. Глебов смог облегченно вздохнуть.
За тощими ивами обнаружился жидкий песчаный пляж. Речка носила смешное имя Киржач, была узенькой и неглубокой. Лагерь стоял на пологом левом берегу. Правый берег, до которого можно было доплыть в два счета, нависал над рекой и утопал в зелени.
Серега опустил в черную воду поцарапанную руку, на лице его разлилась блаженная улыбка.
– Хорошая водичка, – довольно произнес он. – Искупаться, что ли?
– Ага, купайся, – буркнул Глебов, вглядываясь в темные берега. – «И никто не узнает, где могилка моя», – пропел он писклявым голосом, толкая приятеля под зад. – К утру твой хладный труп выловят рыбаки.