При последних словах командира полка Болотов покоробленно вздрогнул. Тот попал в самое уязвимое место. Болотов терпеть не мог, когда ему напоминали о том, что он начинал свою военную службу не в авиации, а в артиллерии.
У людей разные судьбы. Была своя собственная судьба и у орловского крестьянского паренька Алеши Болотова. Попав по призыву в артиллерию, он прослужил в ней около трех лет и в звании сержанта оказался снова «на гражданке». Поступить в сельскохозяйственный институт помешал проходной балл — срезался по математике. И тогда, махнув на все рукой, без особого, надо сказать, энтузиазма, он пошел в летное училище. Однако, начав летать, он вдруг обнаружил в себе и привязанность, и усердие к технике пилотирования. После училища Болотов попал в истребительный полк и оказался в числе передовых пилотов. Очень хорошо проявил он себя и в должности секретаря комсомольской организации эскадрильи. В звании старшего лейтенанта был направлен на учебу в Военно-политическую академию и, получив заветный ромбик, снова вернулся в авиацию. Он довольно сносно летал на поршневых машинах и даже на реактивных истребителях «МиГ-17». С таким багажом его выдвинули на должность замполита полка, но тут Болотов потерпел первое поражение. Пилотаж на «иксах» ему давался настолько трудно, что дальше полетов по кругу и в зону он так и не продвинулся.
Впрочем, хитрый Клепиков давно уже про себя рассудил: «Пусть топчется на одном месте. Не пошел дальше полетов в зону — и не беда. Будет реже летать, — значит, больше мне будет помогать на земле и лучше вести политработу».
— Комиссар! — улыбаясь, восклицал Клепиков в минуты доброго к нему расположения. — Не самое главное быстро овладеть новым типом истребителя. Все придет в свое время. Вы же и так отлично разбираетесь в вопросах летной подготовки. Самое первое ваше дело — помочь каждому летчику стать асом. Если мы дружно возьмемся — полк будет передовым во всей Группе войск.
Болотов часто бывал строптив и неоправданно горяч. Если ему казалось, что он во всем разобрался и принял верное решение, никакие авторитеты воздействовать на него не могли.
— Моральный кодекс советского офицера везде одинаков, — сказал Болотов, — в каком бы роде войск он ни служил. А мы сплошь и рядом его нарушаем, идем на непростительные поблажки. Разве можно было так рано выдвигать на старшего летчика лейтенанта Баталова? Почему выдвинули? Потому что он генеральский сынок! Да! Вот и результат скороспелого выдвижения, против которого я возражал, но остался в одиночестве. Первая сложная ситуация — и он со спокойной совестью погубил реактивный самолет. Мы девчонку-продавщицу сопливую судим за растрату в двести рублей, а тут какие деньги ушли в землю. А! Короче говоря, я буду настаивать на принятии самых крутых мер.