– Эй, ты что делаешь? – шикнула я на парня, когда ощутила, как его ладонь пробралась под мое платье, под которым прятались только белье и чулки.
Прикосновение обжигало. Сжав ноги вместе, пыталась не дать Кириллу свободу передвижения по завоеванной территории, но он без труда проник пальцами под белье, чтобы погладить разгоряченную плоть. Судорожный вздох оглушил. Сердце билось где-то в горле. Да, здесь темно, но ведь нас могут увидеть.
– Молчи. Ни звука, слышишь? – прошептал он мне на ухо.
До боли прикусив губу, изо всех сил пыталась не проронить ни стона. Даже не дышала, ощущая, как пальцы поглаживают влажные складки и едва касаются входа. Тело горело. Щеки и уши пылали от стыда, но внутри разворачивался совсем другой пожар, который незамедлительно хотелось потушить.
Подушечки пальцев порхали по бусине клитора, слегка надавливая, издеваясь. Ощущала себя пружиной или ракетой на старте, что вот-вот собиралась взлететь. Дыхание стало тяжелым, чужим, непозволительно громким, а его губы целовали мою шею, едва касаясь волос. Музыка ушла на второй план – да я не слышала ничего из того, что происходило вокруг, сконцентрировавшись на пульсации, что нарастала с каждой секундой. Вдруг стало наплевать на то, где мы и кто рядом. Я хотела Кирилла. Безрассудно желала ощутить его в себе.
– Ааа? – не знала, что сказать, когда, погладив вход, он просто убрал руку, будто ничего и не было.
Обернувшись, недоуменно смотрела на довольного Кирилла, который улыбался во все свои тридцать два зуба. Эйфория все еще не схлынула. Тело ныло, возбуждение прокатывалось внутри, вынуждая желать большего. Слишком мало, слишком жестоко.
– Нравится? – спросил он, вновь разворачивая меня спиной к себе. Его руки так привычно легли мне на талию, но я-то хотела ощущать их совсем в другом месте!
– Ты и сам знаешь! – отчего-то злилась. Ярость поднималась, оплетая грудь.
Вырвавшись из его рук, я направилась на улицу, не собираясь больше находиться рядом с Беркутом. Как он не понимает, что все серьезно? Что это за дебильные игры, когда наши отношения резво идут под откос? Завтра меня увезут. Нужно что-то делать. Делать прямо сейчас. Скрываться, убегать – да что угодно. А не стоять в баре, пытаясь вывести меня из себя.
Он схватил меня за руку, вынуждая обернуться. Первый снег хлопьями летел на землю, но, едва встречался с зеленой травой и асфальтом, тут же таял. Только на волосах оставался – на моих и на его – да зависал на ресницах.
– Хватит изводить себя, – произнес Кирилл холодно.
Сейчас эта его манера поведения невероятно раздражала. Он просто не понимал, что мой мир уже начал рушиться прямо на глазах, но я все еще цеплялась за призрачную надежду.