Боря потерял равновесие, выходя из машины, но когда я протянул руку, пытаясь его поддержать, он ее оттолкнул.
— Не надо. Я сейчас с этим справлюсь.
Надо было сразу обратить внимание на его слова. Еще когда он говорил про Ангела. Или даже раньше. Больше всего мне бы хотелось узнать, кто говорил устами Бориса Брика, когда он заставил нас с Жанной взяться за руки и улыбнуться друг другу.
Иногда мне хочется думать, что это был Боря. А иногда… Иногда я всем сердцем жажду поверить в обратное.
Он шел первым, мы с Жанной — чуть позади. С каждым шагом плечи Брика распрямлялись. Обычно он сутулился, сжимался, будто ожидая нападения. Но к дверям ЗАГСа подошел человек с поистине царственной осанкой. Казалось, сейчас двери сами раскроются перед ним… И они раскрылись.
Из дверей, стискивая пачку сигарет, вылетела Элеонора.
— Ну наконец-то! — махнула рукой, увидев меня. — Привет, поздравляю! — хлопо́к по плечу Брика. — Я там сейчас сдохну уже! — Это снова мне.
Она прикурила, загородив нам дорогу. Брик замер на крыльце, медленно повернулся. Окинул взглядом Элеонору:
— Здравствуй, Эля. Приятно видеть тебя в добром здравии.
— Я — единственный человек во вселенной, которого приятно видеть всегда, — заявила Элеонора. — Но увы, не тебе я, такая красивая, досталась. Иди, спасай свою принцессу.
Тревожный звоночек я услышал только в этот момент, а в моменты последующие он превратился в набат. Колокол, звонящий по мне, да и по всем нам.
Брик усмехнулся. Надменно, скептически, так не похоже на себя.
— Это мы еще посмотрим, — сказал он. — А что с моей принцессой?
Тревожный звоночек услышала и Элеонора. Повернулась к Брику:
— Уважаемый! Вмазался — веди себя прилично. А то я, разгневавшись, могу и по роже обеспечить. Чисто для профилактики. А Катюху твою, между прочим, пара злобных драконов на части раздирает. Скоро прольются слезы, так что — пшел вон.
Элеонора для пущей выразительности топнула ногой. А Брик улыбнулся. Повернувшись к дверям, он качнулся и упал на них. Я дернулся, но Брик, не глядя, выставил мне навстречу левую руку:
— Нормально. Сейчас все пройдет.
Мы втроем наблюдали, как он выпрямляется, держась за ручку двери, как тянет ее на себя и исчезает внутри ЗАГСа.
— Жуткий парень, — заметила Элеонора. — Как за такого можно выйти — не понимаю. Хотя, при таких родителях, можно и за крокодила выйти, ничего уже не страшно. Нет, вот ты мне скажи, нафига в таком возрасте нужны родители? — Элеонора обращалась то ко мне, то к Жанне. — Мое мнение: они после шестнадцати лет должны отмирать, как рудименты, если ничего, кроме детей, делать не умеют.