Я поднял голову и взгляд вдруг сфокусировался на стойке микрофона. Надо же, только сейчас ее заметил. Или она вправду только сейчас появилась? Я вставил микрофон в держатель и ушел со сцены, слушая скрип листов фанеры под ногами.
Я готов к тишине, мне не страшно. Но вдруг раздались хлопки. Сначала — отдельные, потом подключились новые и новые аплодирующие.
Не веря ушам, я спускался по лесенке в зал, шел мимо практически бывших коллег. Видел Софью Николаевну — она хлопала, глядя на меня нерешительно, будто спрашивала на то дозволения. Галина Терентьевна сцепила руки на коленях и глядела едва ли не с ненавистью. А что ты мне сделаешь? Я улыбнулся ей. Освобожденный, очистившийся, счастливый…
Все это продолжается до обидного мало. Аплодисментам не дано было перерасти в овацию. Чувство свободы, чистоты и счастья — лишь на мгновение. До тех пор, пока я не вспомнил, что в этот раз не я играю главную роль, не на мне сошлись софиты. Мне же уготовано тонуть в темноте, тратя силы в бесплодных попытках вырваться на свет.
Я не успел сесть на свое место, как на сцену вышла главная героиня драмы.
— Здравствуйте, дорогие и бесконечно любимые учителя, одноклассники, родители одноклассников. Здравствуйте, Дмитрий Владимирович и, наверное, мама.
Аплодисменты умолкли, и все взгляды поднялись вверх, туда, где с белой простыни-экрана смотрело бледное, но все же отчетливо различимое лицо Юли Шибаевой, пока ее голос гремел из колонок.
— Это не я! — Никита с воплем выскочил из-за компьютера, показывая на него, как на ядовитую змею. — Я ничего не делал! Оно само и не выключается!
Кто-то засмеялся, но смех заглушили слова Юли:
— Я не займу у вас много времени. Просто хочу попросить прощения, что не явилась лично. И еще — хочу рассказать историю. Историю об одной мерзкой девчонке, отравившей жизнь своей матери, отцу, отчиму, дедушке и множеству других людей. О той, которой лучше бы и не рождаться никогда, но она, наивная дурочка, осмелилась.
Любой знающий человек подтвердит: дети и подростки, когда хотят сделать больно, идут гораздо дальше взрослых. Они легко перешагивают все границы, даже если прекрасно сознают, что творят зло. Если же верят в то, что они правы…
— 20…-й год, — произнесла Юля, и вместо ее лица появилось изображение роддома. — Вот здесь родилась Юлия Шибаева.
Я увидел Машу, вчерашнюю школьницу, бледную и изможденную, стоящую на крыльце роддома с «кульком» в руках.
— Не знаю, кто и зачем это снимал. Может быть, чтобы я однажды увидела и поняла: с самого начала я никому не приносила радости.