И только теперь Калюжный понял, почему в числе помеченных оказалось то, которое он сейчас вдруг вспомнил:
«Вздрогнет от скрипа дверь,
Словно живая душа.
Снег упадет в постель,
Холодно в ней без тебя.
Дом без любви озяб,
В страхе живет домовой.
Жалкой улыбкой взгляд
Стонет один за стеной.
Кажется, нет надежд
В вымершей этой глуши.
Волею сильных невежд
Жизнь угасает во лжи.»
Наверное, Михаил уже тогда почувствовал, что дома у него не все благополучно. Может, потому не особенно и рвался-то лишний раз в Москву на побывку, что предполагал, что может наткнуться на что-то подобное…
А может, уже натыкался?
…Эх, подумал вдруг вертолетчик, поднять бы сейчас за Мишку своего родного «Ми-шку», да по этому вертепу, да залпом из обеих кассет НУРов, да еще пару «фугасок» сверху, чтобы ничего живого не осталось от этого гадючьего гнезда… Где-то в глубине души он понимал, что неправ, что весь дом и остальные жильцы не при чем… Но сверху клокотало: все они тут одним миром мазаны!.. Пока наши ребята там — они здесь… А, да что там говорить!..
Мишка потому и погиб, что за спиной не стало надежного тыла. Позади него больше (или никогда?) не было Берегини, которая уронила (никогда и не держала?) обережный круг.
…Читал когда-то Калюжный, что по стародавним, еще дославянским преданиям, у наших далеких пращуров были такие женщины-жрицы — Валькирии. Даже не жрицы, а как бы особая каста женщин, одаренных некими сокровенными знаниями и сокровенными же возможностями. Так вот они себе выбирали (или судьба-Карна для них выбирала — в данном случае это непринципиально) из простых мужчин суженых. Обычно это были воины — кого же еще могла выбрать Валькирия, сама воительница? Когда этот избранный Валькирией герой отправлялся в дальние странствия, остающаяся женщина держала его обережный круг, который должен был хранить мужчину в его опасных приключениях. Валькирия, которой безропотно покорялись мужчины и женщины, наделенная сокровенными знаниями, позволяющими ей заставлять людей совершать едва не любые поступки, после этого не имела права только на одно: она не имела права не то что влюбиться — даже просто выделить из множества мужчин кого-то другого, не говоря уже о том, чтобы позволить ему расчесать свои космы и уж подавно переспать с кем-то. Случись такое — упадет обережный круг. И избранный судьбой мужчина, который, чаще всего, даже не подозревает о том, что он больше не защищен любовью женщины, практически обречен на смерть.
Красивая легенда.
Но поскольку Валькирий на всех ныне воюющих попросту не хватит, рассуждая дальше, выстроил уже личный логический ряд Константин, у каждого воина должна быть своя Берегиня (благо, такая богиня или жрица также имелась в дославянской мифологии). Пусть не жрица и не богиня — просто жена или любимая. И у каждой из них есть свой обережный круг, которым она оберегает любимого. Должен быть. Потому что иначе быть не может. Обязательно должна быть некая высшая сила, которая хранит воина, когда он идет в бой. Тем более, в бой за правое дело. А кто же может быть проводником этой высшей силы, кроме женщины?