В тот миг, когда Елари сообразила, что ее догадка абсолютно верна, перед ней обрушился пласт земли, перегородив тоннель.
— Назад! — заорала Елари и повернулась.
Луч фонарика выхватил искаженное ужасом лицо Надин. Ничего не соображая, она рвалась вперед.
— Здесь сейчас всё завалит! — пыталась образумить ее Елари. — Возвращаемся к «Кроту»!
Надин кричала, но Елари не могла разобрать ни слова. Поняла лишь, что женщина в истерике. Оттолкнув Елари, Надин бросилась на завал, принялась разбрасывать в стороны комья земли. Фонарь она уронила, и он быстро скрылся под слоем грунта.
Грохот всё нарастал. Елари посмотрела вверх, увидела еще одну трещину, бегущую по потолку. Проклятый «Крот» так всё утрамбовал, что земля кололась, как каменная порода и падала вниз огромными кусками, несколько метров в высоту.
Хватит!
Елари схватила Надин за шиворот, дернула на себя. Когда это не возымело действия, ударила ребром ладони в затылок. Надин дернулась и обмякла. Елари потащила ее обратно, к «Кроту», молясь, чтобы Великий Бог Спелеологии дал им еще хоть пару минут.
Волна воздуха сзади — обвал. Еще. Еще. Не оборачиваться, бежать! Вернее — ковылять, таща на себе эту чертовски важную даму, которая так и не научилась брать под контроль свои нервы.
А может…
Елари сбилась с шага, когда ее догнала эта мысль. Бросить Надин. Убежать самой. Дождаться, пока закончится безумие, взять «Крота» и вернуться. Конечно, будут задавать вопросы, но Елари покажет им запись, покажет данные сейсмографа. К ней не будет никаких претензий, сделала всё, что могла и молодец, что выжила.
Ей необходимо выжить, от нее слишком многое зависит. И, если у Хирта ничего не получится с Лансом, ей придется сыграть еще одну, самую страшную и важную роль.
— Нет, — прошептала Елари, ускоряя шаг; в глазах темнело от напряжения. — Я. Смогу. Спасти. Хоть. Кого-то.
Финальным аккордом раздался удар — шасси или брюхо корабля пришло в соприкосновение с полом ангара. Для Елари это выразилось в прыгнувшем перед глазами тоннеле.
Она еще успела подумать: «Слава богу, всё!». А в следующий миг нечто невыносимо тяжелое ударило в спину, и сознание затопило тьмой.
Дигнус старательно оттирал манжету пиджака. Прошло уже почти двадцать четыре условных часа с момента учиненной им расправы, и только теперь, перед заседанием совета, его перестала колотить дрожь. Но всё равно казалось, что на черных манжетах осталась кровь.
— Кольрин Дигнус? — окликнули его.
Дигнус вскинул голову, обвел взглядом собравшихся за вытянутым столом людей. Власть. Министры. Правители. Те, кто могли советовать королеве. Почему же все они сейчас испытующе смотрят на него, почему в полумраке зала заседаний так ярко горят их зеленые глаза?