Здание располагалось посреди аккуратно постриженной лужайки, по сути — полянке, окруженной лесом. Периметр охранялся десятком автоматических вышек. Ланс посмотрел на одну из них как раз в тот момент, когда широкий ствол повернулся и «посмотрел» на него в ответ. Ланс судорожно сглотнул.
— Хирту это не понравится, — пробормотал он.
— Разумеется, — отозвался Арвик. — И мы быстро всё демонтируем. Продемонстрируем полнейшую лояльность.
— Из вас получился бы неплохой политик, генерал-полковник, — улыбнулся Ланс.
— Благодарю. Но я не ем дерьма, предпочитаю армейский паёк.
Ланс промолчал. В мирное время Арвик вряд ли бы позволил себе такие речи. Когда мирное время вернется, Ланс припомнит всё, но пока… Пока лучше было не обострять отношения с военными.
Стеклянные двери бесшумно разъехались в стороны, пропуская гостей. Арвик бегло оглядел помещение и подошел к кофе-машине. Пока он там возился, открылась дверь в одной из соединенных с кубом башенок, и оттуда вышла съемочная группа. Ланс машинально поправил галстук и встал рядом со столом, положив на него одну руку. Лицо приняло привычное серьезное, озабоченное выражение. В последнее время Ланс начал примешивать к нему немного страдания.
Теперь он был в родной стихии. К нему подскочили гримеры, вспыхнул прожектор. Режиссер кричал, чтобы убрали из кадра военных. Наконец, всё было кончено. И Ланс, глядя в камеру, сказал:
— Это — мой официальный ответ Винчу Хирту. Ответ главы Триумвирата — верховному советнику узоргов…
***
Они все заслужили эту ночь многочасовыми мозговыми штурмами, записью, маневрированиями и постоянно напряженными нервами. Теперь корабль таился в одной из ледяных пещер Ваграна, с потушенной электроникой, и спал. Никого из его обитателей не волновало положение солнц относительно любой из планет. Сейчас была ночь.
Они заслужили эту ночь…
Вспышка заставила Хирта вздрогнуть. За долю секунды спящий мозг успел интерпретировать сигнал как взрыв звезды, и Хирт проснулся с тяжело колотящимся сердцем.
Темно, тихо. Только рядом слышно дыхание.
— Что ты сделала? — прошептал Хирт.
— Фотку на память, — отозвалась Салли.
Она подняла руку — Хирт разглядел это ее движение благодаря своим глазам, тускло светящимся в кромешной тьме — и над браслетом затеплилось изображение. Он увидел себя и Салли, лежащих рядом. Он спал, а девушка состроила озорную гримаску, показала язык.
— Удали, — проворчал Хирт, зарываясь лицом в ее густые волосы, пахнущие чистотой и мылом.
— Ни за что на свете. Если всё выгорит, и ты будешь сидеть на Триумвирате вместе с Лансом — прикинь, чего будет стоить эта фотка?